Резонанс - Павел Корнев Страница 25

Человеку, повелевающему сверхэнергией, глупо полагаться на острый кусок железа?

Человеку повелевающему — глупо. А вот неумёхе вроде меня, который не только понятия не имеет, на что именно он способен, но ещё и глушит способности медицинскими препаратами, впору хвататься за любую соломинку. Даже не представляю, сколько времени уйдёт на сотворение электрического разряда или шаровой молнии, а вот ткнуть гвоздём — секундное дело. И гвоздём я точно никого не убью. Главное, чтобы сверхсилой не долбанули по мне самому.

Именно последнее опасение и заставило лишь сделать вид, будто глотаю перед сном пилюлю, а на деле спрятать её в пальцах. Провернуть это оказалось предельно просто, никто за нами не следил и приём подавляющего способности препарата не контролировал. Дневальному было откровенно не до того: людей переводили на места выехавших постояльцев, уплотняя казармы, и до самого отбоя в комнатах и коридорах царила ни на миг не утихающая суета.

Когда погасили свет, я развернул и вновь завернул гвоздь в платок, но уже так, чтобы намотанная со стороны шляпки ткань позволяла уверенней удерживать его в руке. Ребячество чистой воды, да только есть немалый шанс решить дело, просто показав импровизированную заточку. Тогда-то на рожон не полезут, тогда точно отстанут.

Ну не дураки же они, в самом деле!

Что ещё радовало помимо зажатого в кулаке ржавого гвоздя, так это доставшийся мне второй ярус. Да, падать высоко, зато сверху не навалятся и простынёй не спеленают. Шансов отбиться куда больше.

Так думал я, пока не провалился в сон. Проснулся рывком с лихорадочно бившимся сердцем, а кругом — тишина и спокойствие. Лежал и какое-то время пялился в потолок, не позволяя закрыться глазам, затем вновь задремал, но очнулся уже буквально через пару минут. Ну — так показалось.

В беспокойном забытье чудилась всякая чертовщина, она моментально забывалась при пробуждении и лишь оставляла после себя ощущение чего-то неправильного и пугающего. Так до самого утра и продремал вполглаза и рассвет встретил усталым и разбитым. Но — не битым. Никто на меня так и не напал.

Побудка, умывание, построение, завтрак. Дальше все пошли собираться на утреннюю зарядку, а мне дневальный вручил ведро и швабру с тряпкой.

— Сегодня моешь пол! — объявил он. — Шевелись!

После вчерашних физических упражнений ныло всё тело, поэтому спорить и протестовать я не стал, поплёлся набирать воду. Поставил ведро под кран, выкрутил вентиль и обернулся к двум прошедшим следом паренькам.

— Февралист, да? — осклабился один.

Второй ничего не сказал, лишь резко махнул полотенцем. Я успел вскинуть руку, плотная ткань захлестнула предплечье и завёрнутый в неё кусок мыла шибанул по скуле с такой силой, что в голове сверкнули звёзды. Устоять на ногах не вышло, сполз по стене на пол. Прежде чем сумел совладать с собой, в бок врезался тяжёлый ботинок — раз, другой, третий. Под следующий замах подставил левую руку и едва ли не вслепую ткнул перед собой гвоздём, попал во что-то мягкое и тут же ударил снова. Послышался сдавленный крик, и меня оставили в покое.

Парень с проткнутой ногой отшатнулся и тут же потерял равновесие, охнул от боли, второй испуганно выругался и потащил его прочь. Оба тычка гвоздём пришлись во внешнюю сторону бедра и никакой опасности для жизни ранения не несли, но и скрыть их не имелось никакой возможности: бил я со всей силы, а первый раз и вовсе поймал противника на встречном движении, воткнул гвоздь от души.

Парни скрылись в коридоре, тогда отлип от стены и я. Поднялся с пола, выкинул гвоздь в открытое окно, платок с парой алых пятен смыл в канализацию. Рассаженная скула опухла и пульсировала, голова кружилась и о выполнении распоряжения дневального даже не подумал. Завернул кран и кое-как доковылял до кровати, закрыл глаза и тут же открыл, когда всё кругом завертелось и накатила тошнота. Лежал так и ждал, когда за мной придут.

Долго ждать не пришлось.