Не вернёмся, не свернём - Дмитрий Соловей Страница 25

Как я и ожидал, первым «на ковёр» меня вызвал Столыпин. Он курировал мою работу в качестве главы комиссии. И отчего-то Пётр Аркадьевич начал с наезда. Его трактовка событий один в один повторяла версию господина Власьева, что это я спровоцировал выступления рабочих. Министр считал, что нельзя обеспечивать высокий уровень жизни своим рабочим, в то время как другие промышленники настолько влачат жалкое существование, что вынуждены урезать зарплаты.

Слушать отповедь пришлось минут сорок. Только и я не с пустыми руками пришёл на встречу. Друзья помогли подготовить солидный доклад с графиками и схемами. У нас имелись сводки из другой реальности, которые хоть и претерпели изменения, но не настолько критично, чтобы совсем их отрицать. Прежде всего я продемонстрировал зарплаты рабочих в Германии, которые были в два-три раза выше российских. Добавил в отчёт климатические условия, транспортную систему и прочие показатели, демонстрирующие, что трудящиеся немцы находятся в гораздо более выгодном положении, чем наши.

– Вы сами себе противоречите, – возразил министр внутренних дел.

– Ваше высокопревосходительство, – снова взял я слово, – обратите внимание на то, сколько революционных кружков наличествует в Европе. – Это настоящая идеологическая война.

Георгий I не зря приблизил к себе Столыпина. Честно говоря, мы подобных кадровых перестановок на самом верху не ожидали. Изменения в истории начались с момента убийства Николая Александровича. Новый государь мог выбрать совсем других людей, и вдруг появилось «знакомое лицо» в окружении государя. Как ни крути, но Столыпин был неординарным и умным человеком, которого оценил и Георгий I. Если кто-то и нашептал государю о моих «проделках», то Петра Аркадьевича так просто было не сбить с курса. Он имел своё мнение, и мне повезло, что в основном оно совпадало с моим.

– Таким образом у вас получается, что в России социальная обстановка гораздо хуже? – проанализировал Столыпин мои выкладки. – Отсутствие стачек и демонстраций обусловлено только тем, что в стране мало подстрекателей?

– Именно так, – подтвердил я и перешёл к ситуации в Баку.

Знания будущего помогли составить доклад-прогноз. Артём заверял, что вероятность того, что армяно-татарская резня случится, составляет примерно восемьдесят процентов. Варьироваться может только дата этого события.

– Причиной возможного конфликта послужат национальные и религиозные разногласия. Кроме того, среди армянской молодёжи много сторонников революционных идей, – перечислял я.

Эти революционеры в кавказских регионах действительно могли стать проблемой. В Петербурге и в центральной части России не было такого обилия кружков и партий. Вначале мы успешно доносили, потом власти сами гоняли. Дальше стало «модно» заниматься классовой борьбой в Европе. Своими политическими убеждениями лидеры всех этих партий предпочитали делиться из Ниццы и прочих курортов. Артём в своё время потратил немало средств, стараясь держать все эти партийные верхушки подальше от России.

Про Дон и Кубань я сам мог сказать, что там некому такой ерундой заниматься. Возможно, мелкие группы и существовали, но их перебивали энтузиасты радио, инженерно-технические кружки и прочие.

И только Кавказ с его непростыми взаимоотношениями оставался неохваченный нашим вниманием. Столыпину я озвучил правду о том, что тот регион сейчас представляет настоящую пороховую бочку. Полагаю, что он и сам в курсе, но продемонстрировать цифры и предоставить прогнозы лишним не будет.

– По предварительным оценкам может погибнуть до десяти тысяч человек армянской и азербайджанской национальности. Мелкие поселения будут полностью вырезаны. Простите, ваше высокопревосходительство, но у власти нет возможности поддерживать межнациональное равновесие, – завершил я речь.

Последняя моя фраза Столыпину совсем не понравилась, и он скривился.

– Отчего же такое недоверие к власти? – задал министр вопрос.

Пришлось отвечать, снова напирая на межнациональные конфликты и историю.

– И что вы предлагаете?

В ответ я только пожал плечами. И в двадцать первом веке это было непросто решить, а в начале двадцатого и подавно. Силовой метод, конечно, годился, и к нему придётся прибегнуть, а вот как утрясти мирным путём…

– Я составил своё мнение и доведу его до Его Императорского Величества, – подвёл итог трёхчасовой беседы Столыпин, убирая мой доклад в папку. – До владельцев предприятий Петербурга это будет доведено.

Сомнения у меня, конечно, оставались, несильно я верил в изменения, но и как-то повлиять по-другому на ситуацию не мог, оставалось только ждать. Очередной фильм снять, что ли? Артём эту идею поддержал. У нас же совместное предприятие с Великим князем Михаилом Александровичем. И поскольку завод частично относится к концерну «Русь», то социальные льготы касались рабочих завода. Те вообще-то считали, что им столько всего перепало только по той причине, что работают на единственном автомобильном заводе страны. Но мы-то знали, как обстоят дела на самом деле.

– По-хорошему, надо бы добавить в фильм европейских кадров, – рассуждал Артём.

– Хватит для контраста Обуховского завода, – возразил я. – Очень даже всё понятно: Путиловские, рабочие концерна «Русь» и для контраста Обуховский вместе с демонстрацией и требованиями.

– Не настучат нам по шапке за такую пропаганду? – справедливо опасался Сергей. – Здесь не намёки, а прямое обвинение.

Сомнения на сей счёт имелись, и серьёзные. Фильм к концу октября был собран и скопирован, но пускать его в прокат мы не спешили. Слишком много вопросов могло появиться у заинтересованных лиц. И только мы решили положить ленту на полку, как газеты порадовали новым указом государя «О поддержании рабочих больших и малых предприятий».

– Во как оно закрутилось, – читал Артём указ. – Такого в нашей реальности точно не было.

– Не начнут ли теперь промышленники выступать? – снова проявил Сергей здоровый скептицизм.

– Это уже проблемы Георгия I, – возразил я. – Меня больше смущает то, что в феврале состоится Второй Всероссийский промышленников.

– Не хочешь лишиться своей должности главы комиссии? – с удивлением посмотрел на меня Сергей.

– Должность хлопотная, а я опасаюсь того, что вместо меня поставят какого-нибудь замшелого пенька. Мой авторитет не такой большой, а желающих получить это место найдётся немало. Это я взятки не беру и не намекаю. Другой глава комиссии может быть с иными моральными принципами.

– Не занижай свою значимость, – не согласился Артём. – Ты у нас скоро станешь звездой мирового масштаба. Кого снова номинировали на Нобелевскую премию?

– Деевы не поедут, и я тоже, – сразу обозначил свою позицию.

– Надеюсь, Василий отправится получать премию за своё радио, – пробурчал Артём.

– Начинайте уже сейчас подавать заявку на организацию съёмок вручения Нобелевской премии, – встрепенулся Серёга.