Шагай или умри - Эндрю Р. Кейт Страница 25

Трент отдал честь и медленно заковылял прочь.

Фрейзер возвращался на командный пункт, стараясь отогнать от себя картины и звуки, царящие вокруг него. Столько убитых…

«Для этого нас и готовили… – слова сержанта преследовали его. – Но я не был готов! Мне не следовало пытаться посадить корабль на территории крепости. Теперь они мертвы… и я виновен в их гибели. Я оказался не готов к этому!»

Слик оперся на лопату и вытер пот со лба. Хотя солдатская форма и была адаптирована к местным климатическим условиям, жара и влажность все равно досаждали даже тогда, когда он не работал.

Набивать мешки песком и заваливать ими бреши в восточной стене после того, как инженерные машины сгребли в кучу весь мусор, было нелегкой, потогонной работой.

С момента окончания битвы прошло менее часа, но картины сражения, отпечатавшиеся в его сознании, не оставляли Слика. В данном случае тяжелый труд даже пошел на пользу: он позволял отвлечься от излишних размышлений. Слик все еще ясно видел Чилдерса с оторванной ниже колена ногой, видел смерть, которая маячила у него перед глазами. Эти образы будут преследовать его до самой смерти. Чилдерс умер – ему не помогла неотложная помощь, оказанная Врууртом. «Может, если бы я не был идиотом…»

– Давай, работай, дорогой, работай! – заорал Штраусе.

Слик встрепенулся и погрузил лопату в землю.

Ему даже нравилось, что капрал накричал на него.

По крайней мере, это приятнее, чем когда на тебя не обращают внимания.

На одно мгновение прошлой ночью Слику показалось, что с ним начали немного считаться. Теперь же все лэнс-отделение, даже Ростов, едва замечали его существование. «Они думают, что я трус, – с горечью думал Слик, – что ж, наверно, они правы…»

Но именно это он как раз-таки и не хотел признавать.

Слик вырос на улицах Старого Лондона… а там не было места для трусов. Ему и Билли приходилось жить своим собственным умом, с тех пор как их родители погибли во время страшного пожара в граплексе. Слику было двенадцать лет, и у него на руках остался младший брат, за которым нужно было приглядывать… им приходилось жить на то, что удавалось выклянчить или украсть. Слик казался самому себе скорее уцелевшим, нежели трусом. Один или два раза он испытал почти смертельный ужас, но продолжал держаться.

Он держался… за исключением той ночи, когда умер Билли… Если бы он среагировал быстрее, то, возможно, ему удалось бы спасти Билли. Или сегодня… он мог бы спасти Чилдерса. «Наверно, я все же трус».

А трусы никогда не пользовались уважением среди легионеров. У кого-нибудь, вроде Дюпона, могут дрожать колени под градом артиллерийских снарядов, но тем не менее он будет продолжать сражаться… Но остолбенеть от страха и позволить человеку умереть… это было непростительно.

Слик бросил лопату и отнес доверху наполненный мешок, заметив, что Ростов и Дюпон демонстративно отвернулись, когда он приблизился к ним.

Всю жизнь он пытался найти для себя такое место, где бы его душа стала частью чего-то большего, например, Красных Беретов или Легиона. Или семьи.

Но Береты прогнали его, потому что он не захотел убить человека.

Теперь против него ополчился Легион за то, что он не спас жизнь человеку.

По крайней мере, в первый раз Билли был рядом. Но сейчас ему не с кем было даже поговорить.

– Ланселот, здесь Элис-Один, – повторял Фрейзер. – Ланселот, ты меня слышишь? Прием.

В коммуникационной рубке лейтенант был один. Он приказал Гарсии передохнуть несколько минут, в то время как Трент и субалтерны проверяли, как ведутся работы по укреплению периметра. При помощи спутника он вел полномасштабную передачу, пытаясь связаться с КП батальона. Теперь все, что ему было нужно – это какой-нибудь ответ из соседнего подразделения.

– Элис-Один, здесь Ланселот, – прозвучал далекий голос. Помехи казались иными, чем образующиеся обычно в результате разрядов статического электричества. Тон коменданта Владимира Сергеевича Исаева, старшего офицера Третьего батальона Первого легкого пехотного полка Пятого Иностранного Легиона был сухим и официальным.

– Ваши позывные приняты.

Фрейзер замер, ожидая, что Исаев скажет что-нибудь еще. Но в канале связи не прозвучало ничего, кроме новой серии статических разрядов.

– Ланселот, требую дальнейших указаний, – сказал наконец лейтенант – Когда нам ожидать следующей эвакуационной экспедиции, прием?

Последовала еще одна долгая пауза, прежде чем комендант ответил.

– Элис-Один. Мы не будем вас эвакуировать. Повторяю. Эвакуации не будет, – голос Исаева смягчился. – Лейтенант Фрейзер, «Ганимед» был единственным транспортным кораблем, способным осуществить эту задачу. «Фиолетовый» на ремонте, а «Ан Квар» покинул систему, чтобы состыковаться в ближнем космосе с линкором [56]«Сенека». По крайней мере, в течение ближайшей недели я не смогу послать за вами корабль, Фрейзер… даже если бы разрешил генерал.

– Сэр?

– Генерал опасается, что ситуация, сложившаяся в Драенжаиле, может иметь тяжелые последствия. Он отдал приказ, ужесточивший охрану Фвинзея войсками Содружества до дальнейших указаний, – комендант замолк. – Таким образом, мы ничего не может предпринять. Мы не имеем права рисковать людьми. Извини.

– Тогда каковы будут ваши приказания, комендант? – Фрейзер пытался сохранить твердость в голосе, не позволив прорваться предательской дрожи.

– Решение за вами, лейтенант Фрейзер, – ответил Исаев. – Если вы считаете, что продержитесь до нашего прихода, то сражайтесь… но я не могу вам точно сказать, когда наступит это время. В противном случае… ты знаешь положение дел лучше меня, сынок.

– Да, сэр, – Фрейзер судорожно проглотил комок. – Я понял.

– Только не забывай, что ты теперь – Легион, Фрейзер. Не забывай Камерун. И Дэвро.

– Вы приказываете мне стоять до последнего человека, комендант?

Исаев закашлялся.

– Что вы будете делать со своими людьми – не мое дело, Фрейзер. Но вам не следует забывать, что ваши действия должны быть полезными Легиону. Если вы останетесь и будете сражаться, то сражайтесь храбро. Если же вам придется умереть, то умрите достойно.