Математик - Максим Керн Страница 24

– Лови! – раздался крик майора, и мне в лицо полетела грязная тряпка.

Я зажмурился от неожиданности, Рунс стоял ко мне спиной возле окна своей комнаты, и такой подлянки я не ожидал. Тряпка закономерно хлопнула меня по лбу.

– М-да, с реакцией у тебя плохо, – поджал губы майор и в задумчивости потер подбородок. – Не то что плохо – у тебя ее совсем нет. Ты хоть раз в жизни дрался?

– Нет, не приходилось как-то, – ответил я, ничуть не погрешив против истины. Я всегда был ботаном и заучкой, и все разборки старался обходить десятой дорогой, справедливо, как мне казалось, полагая, что голова человеку дана для того, чтобы думать, а не для того, чтобы в нее есть и принимать на нее удары.

– Из какого мира ты выпал? – скривился майор. – Мальчишки должны драться, иначе они никогда не станут мужчинами. Или в вашем мире правят женщины?

– Ну, в некоторых странах да. Даже вооруженными силами управляют.

– Баба командует солдатами?! – потрясенно вытаращился на меня крыс. – Тогда ваш мир обречен. Впрочем, на него мне плевать. Давай, бей. – Майор выставил перед собой пустую ладонь. – Изо всех сил.

Я сжал кулак и ткнул им в ладонь майора.

– М-да, кажется, это будет сложнее, чем я думал… – недовольно скривился Рунс. – Пятилетняя девочка бьет сильнее. Как тебя до сих пор не прибили, ума не приложу… Постой, – вдруг дернул носом майор. – Ты ведь прошел испытание харгором. Как это у тебя получилось?

– Я только учел вектор направления силы и совместил его с углом атаки. Простая физика и математика, ничего сложного.

– Что ты учел и совместил? – округлил и без того круглые глаза наставник.

– Я занимался наукой. Физика – это наука о природе, изучающая наиболее общие свойства окружающего нас мира, – сел я на любимого конька. – Она изучает материю и наиболее простые и вместе с тем наиболее общие формы ее движения, а также фундаментальные взаимодействия природы, управляющие движением материи. А математика – это наука о количественных отношениях и пространственных формах действительного мира.

– Чего? – почесал в затылке майор. – Ты говоришь, как выживший из ума старый астролог нашего Императора. Тот тоже говорил так, что его никто не понимал.

– Ну, в общем и целом я занимаюсь цифрами. И пытаюсь разобраться в законах, которые управляют миром.

– А, понял. Руническая магия. Отсталый у вас мир. У нас тоже когда-то использовалась, но потом пришла в упадок. Слишком много времени нужно для того, чтобы рассчитать все эти точки силы, начертить фигуру, расставить концентраторы и отводники. Да и один маг ничего не сделает, силы нужно прорва. Пока все это сделаешь, тебе светляки уже двадцать раз кишки выпустят. А раз нельзя использовать на войне, кому нужна такая магия? Да и рунических магов всегда было мало, в Императорской академии, кажется, факультет закрыли давным-давно. Но хватит отвлекаться, показывай, что именно ты сделал в схватке с харгором.

Я показал, что сделал тогда на арене, и наставник на какое-то время замолк, явно что-то напряженно обдумывая. Я не мешал его размышлениям, пока была возможность, с интересом осматривая захламленную берлогу майора. В прошлый раз мне этого сделать как следует не удалось. О, а это еще что такое? Что-то знакомое зацепило взгляд. На столе, заставленном пустыми и наполовину пустыми бутылками, вместо скатерти лежал, видимо вырванный из какого-то атласа, большой лист плотной бумаги с изображенной на нем странной схемой. Что-то вроде восьмиугольника, встроенного в квадрат, и с множеством радиальных лучей, исходящих из центра фигуры. Октагон? Начерчено было явно профессионалом, что было заметно даже сквозь пятна от трапезы наставника.

– На что ты там уставился? – вывел меня из раздумий голос майора. – А, это… Вот про это я и говорил. Никому не нужное барахло. Для туалета и то не годится, бумага слишком плотная, а для подстилки как раз. Но ты навел меня на мысль. Иди за мной. Возможно, из тебя еще что-то и получится.

Майор вышел из комнаты в коридор, и я направился за ним, гадая, что же он придумал. Пройдя чуть дальше вглубь коридора, наставник толкнул еще одну дверь, которая отворилась с жутким скрипом несмазанных петель.

– Заходи, – шагнул майор за порог, и я с удивлением увидел зал, почти один в один похожий на зал гимнасиума, только меньше, без беговой дорожки и клетки-арены. И различного оружия здесь, как мне показалось, было еще больше.

– Вот здесь ты и будешь тренироваться. И для начала… – Майор подошел к большой деревянной колоде с воткнутым в нее тяжелым топором с длинной рукоятью и, выдернув его, повернулся ко мне. – Для начала ты начнешь с этого.

Теперь понятно, что за звуки слышал я в тот раз, когда взмыленный залетел в свою каморку переодеться. Я почти не ошибся. Майор действительно махал топором. Только он не дрова колол, а рубил деревянные манекены, во множестве находящиеся в зале. Они были прикручены к столбам, свисали на цепях с потолка и имели разные формы. Различные твари вроде харгора, с которым я уже был знаком, паукообразные, с крыльями и совершенно ни на что не похожие. Человекообразные манекены тоже были, пару в углу я заметил, но большинство представляли собой чудовищ, тех самых тварей света, истребителей которых и готовили в Школе Везунчиков.

– Нравится? – усмехнулся майор. – Сам сделал. Бывших гвардейцев не бывает, а форму нужно поддерживать. Вот и тренируюсь на деревянных болванах, раз настоящих тварей рубить уже не могу. Вот, держи, – сунул мне Рунс тяжеленный топор, который мгновенно оттянул руки.

Он что, издевается? Я же его и поднять не смогу!

– М-да… Какие же вы, людишки, все же хилые, – недовольно пробурчал майор, отбирая у меня топор и одним легким движением кисти втыкая его в стоящий возле широкого окна манекен. А что я могу поделать? Я – ученый, а не канадский лесоруб. – Вот, это должно подойти. – Он пошел к стене и снял с вбитых в нее крюков еще одно оружие. Насколько я помню, на Земле такое называлось шестопер. Длинная прямая рукоять, слава богу, не полностью металлическая, а деревянная, усиленная железными кольцами, и шесть хищно загнутых лезвий на окованном оголовье. – Лови.

Я поймал брошенный мне майором шестопер, ожидая, что он выскользнет у меня из рук, но рукоять оружия ударно-дробящего типа неожиданно плотно влипла в ладонь.

– Легкий, правда? Темные эльфы делали. Давно, сейчас так уже не могут.

Шестопер действительно оказался достаточно легким. Да, сила – это ускорение, умноженное на массу, и обычно такое оружие достаточно тяжелое, чтобы им можно было проломить доспех противника. Но, как ни странно, никаких доспехов ни на ком я еще в этом мире не видел. И, подумав пару мгновений, понял почему. Доспех достаточно тяжел, даже обычная кольчуга может весить больше пятнадцати килограммов, что уж говорить про полный пластинчатый рыцарский доспех, в котором и ходить-то невозможно, не то что драться. А вспомнив недавнюю демонстрацию боевых возможностей ангела, сразу понимаешь, что такая защита полностью бесполезна. Спасти не спасет, а вот погубить может запросто, сделав бойца менее подвижным и, следовательно, более уязвимым. Да и от магии, думаю, не спасет никакая кольчуга или кираса – памятный мне бой Аргиса Нолти с архангелом это явственно подтвердил.