Чужое место - Андрей Величко Страница 24

Ногами вперед носилки с осужденным засунули в печь. Его отчаянный крик, в котором уже не было ничего человеческого, прервал зловещий лязг захлопнутой дверцы. Все было кончено.

На самом деле, конечно, это только казалось. Кроме лязга дверцы, при желании можно было расслышать и шум, с которым поддон центра печи, на котором ничего не горело, свалился вниз, в подвал, где с блеском исполнившего свою роль артиста облили холодной водой и сейчас отвязывали от носилок. То, что дело обстоит именно так и ничего нештатного не случилось, мне подтвердила загоревшаяся на пульте управления генератором лампа.

Матильда не упала в обморок — она в нем стояла, полностью отрешившись от внешних раздражителей. Я с гордостью почувствовал себя прямо какой-то натуральной помесью Бондарчука и Стивена Кинга.

Достав из кармана склянку с нашатырным спиртом, я смочил в нем носовой платок и поднес его к носу девушки, успев самокритично подумать, что мне еще есть куда расти в нелегком искусстве режиссуры. В частности, платок можно было взять и почище.

Матильда вроде пришла в себя, попыталась что-то сказать, но только икнула. Я подхватил ее под локоть и, буквально вытащив на улицу, сгрузил на сиденье припаркованного рядом с входом в котельную автомобиля. Минуты через три девушка оклемалась настолько, чтобы заплетающимся языком попытаться спросить:

— Ввв… ваше велиии… чество… что это б-было?

— Это был предатель, и его приговор привели в исполнение. В случае предательства никакие смягчающие обстоятельства во внимание не принимаются, результат может быть только таким и никаким иным. Бежать бесполезно. Этот попробовал, поймали аж в Стокгольме, поэтому его, если ты обратила внимание, запихивали в топку медленно. Если бы не бегал, отмучился бы быстрее. Надеюсь, ты понимаешь, зачем тебе продемонстрировали такое не самое приятное зрелище? Мне бы не хотелось смотреть, как столь симпатичную девушку, как ты, живьем засовывают в печь, и слушать истошный предсмертный визг. Но в случае необходимости я на это пойду без колебаний, ибо империя превыше всего. Однако тут, как и почти везде, есть другая сторона медали. Я не прощаю предателей, но не наказываю за непреднамеренные ошибки и никогда не бросаю своих. Пока ты мне верна, можешь быть уверена — если тебе понадобится помощь, то я сделаю все, что в моих силах, дабы ее своевременно оказать.

— Верна — это как? — кокетливо осведомилась наконец-то пришедшая в себя Матильда.

— Именно так, как ты это прекрасно понимаешь, Маля. Ты же умная девочка. И, значит, соберись с силами, мобилизуй всю свою обаятельность и что там у тебя есть еще — твой бенефис, на котором ты познакомишься с Сергеем Михайловичем, будет сразу после Рождества.

Отвезя Матильду назад к жене, я вернулся в котельную, чтобы побеседовать с исполнителем главной роли в только что сыгранной постановке. Выглядел он нормально, только обгорели брови и левая рука была слегка обожжена затлевшей веревкой.

— Намочить их надо было, — вздохнул я. — Но не сообразили.

— А, ваше величество, да чего мне с такой малости будет, — махнул рукой казак.

Я достал три «катеньки» и вручил их парню.

— Двести — как договаривались, а еще сотня — за великолепный артистизм. От твоего вопля у меня аж волосы дыбом встали, честно говорю.

— Премного благодарен, ваше величество! Я всегда готовый, ежели что. А позвольте спросить — когда меня в следующий раз сжигать будут?

— Понравилось, что ли?

— Так ведь дело-то нетрудное, а у меня в родной станице урожай хоть и был, но совсем малый. Вот, значит, чтобы родичи да соседи не голодали, я им и хочу денег послать. Мне-то здесь они ни к чему, разве что выпить иногда за ваше здоровье, так я по младости лет почти не употребляю.

— М-да… слово «аванс» тебе знакомо?

— Так точно, государь.

— Ну так вот тебе еще две «кати», это будет аванс за следующее сожжение. Когда оно понадобится, я не пока не знаю, а деньги твоим односельчанам нужны уже сейчас.