Мадьяр - Всеволод Глуховцев Страница 24

– Норма, – кратко ответил Зенит за двоих. Ирокез лишь кивнул.

– Ну и хорошо. Ладно, собираемся. Чердак, Зенит! Обыскать убитых. Что есть ценное – забрать.

– Есть, – откликнулись оба.

В целом картина ясна, продолжать допрос незачем. Банда паслась в этом районе, условно подчинялась «Восьмому блоку». Мы оплошали: когда вылезли из люка, не заметили, что нас засекли. А бандиты смекнули: десять человек, хорошо оснащенных, – приличная пожива; нас тридцать, если внезапно подкрадемся, перебьем – будем в шоколаде… В общем-то неразумным этот план не назовешь. Но недоучли два фактора: степень нашей боевой подготовки и возможность роковой для них случайности – присутствия Сан Саныча в это время в этом месте. В итоге вместо шоколада окунулись в дерьмо. Ирония судьбы.

Все эти логические мосты я свел-развел за секунду. Еще секунда – и решил, что делать с пленными.

– Так. Вы, козлодои, – лечь лицом вниз. Быстро! Руки за спину. Быстро, я сказал!.. Шадым, Бандерас, руки им связать.

Пистон шустро плюхнулся наземь, свел амбалу руки за спиной – он понял так, что я решил сохранить им жизнь. Амбал неохотно, но подчинился; мне показалось, что у него было сотрясение мозга после Жмыхова подарка…

Впрочем, это не имело никакого значения.

Шадым с Бандерасом воззрились на меня с недоумением: неужто этих придурков с собой таскать?.. Но я сделал им глазами и правым большим пальцем выразительный жест. Горе побежденным!

Оба понимающе кивнули и шагнули к лежащим. Миг – в руках сверкнули клинки.

Два удара синхронно – щуплый мгновенно обмяк, амбал взревел дурным голосом, дернулся, едва не опрокинув Шадыма. Тот матюгнулся, озверев:

Б…! – и рубанул еще и еще, пока не добил.

– С-сука!.. – прохрипел он, утираясь. – Здоровый, гад!

Во мне на миг проснулся филолог, отметивший, что это, должно быть, самая справедливая эпитафия покойнику. Но лингвист как проснулся, так и уснул, вернее, я загнал его под одеяло, рассудив, что не фиг ему делать в данной обстановке. И Крот был, безусловно, прав: пора в метро.

Вернулись Чердак с Зенитом, таща оружие, патроны и несколько консервных банок.

– Сгущенка! – заявил довольный Чердак. – Сгодится!

– Сгодится, – согласился я и повернулся к Франту: – Ты с нами?

Он пожал плечами:

– Коли зовете, могу и с вами. А там видно будет.

– Зовем, – я отвернулся от него к Кроту. – Ну что, отдадим почести погибшему товарищу, и дальше вновь поступаем под твою команду. Веди!

Крот только кивнул.

Могилу мы Лешему не копали, салюта тоже не давали. Положили в естественное углубление под елкой, постояли с обнаженными головами и ускоренным шагом устремились к люку, из которого выбрались примерно два с лишним часа тому назад.

* * *

А еще часа через полтора мы сидели в очередной полуподвальной каморке в полумраке, принимали пищу и оценивали обстановку.

Трофейное оружие мы постарались понадежнее спрятать в одном из подземных укрытий – бросать его на поле боя было вроде бы глупо, но и таскать с собой радость небольшая. Крот уверил, что в нашем схроне его и за сто лет никто не найдет… пришлось поверить на слово, как непревзойденному знатоку подземелий. Спрятали, после чего Крот дотошно сверился со своей знаменитой картой – и безошибочно привел нас в этот самый полуподвал.

Конечно, перехватить чего-нибудь на зуб было самое время, но я предупредил всех, чтобы не шибко разгонялись: продукты следовало экономить. Ну и нашего нового бойца мы всеобщим молчаливым согласием зачислили на довольствие, да ведь и заслужил, кто бы спорил. При этом я от имени всего отряда вежливо попросил его рассказать о себе подробнее.

Сан Саныч не стал выпендриваться, а просто, без пафоса и словоблудия поведал: он действительно вольный стрелок, наемник. «Странствующий рыцарь», – сказал я про себя, но сам он таких слов не говорил. Если есть какое-то дело, сопряженное с риском, поиском, разведкой, – он готов включиться. За соответствующую плату, естественно.

– Ну, понятно, – сказал я. – И что же тебя сюда привело?

– Да то же самое, – он улыбнулся.

Он нанялся выполнить некое задание неподалеку от Синеозерска – какое именно, уточнять не стал, а мы и не спрашивали. Там же узнал, что в Синеозерске есть чем поживиться, есть солидные группировки, у которых можно подзаработать. И, долго не думая, направил путь сюда.

Мы с Кротом не переглянулись, но точно почуяли, что нас посетила одна мысль на двоих. Правдоподобно? Вполне – синхронно решили мы.

– Так, – поощрил я рассказчика. – И что дальше?

Дальше, добравшись до городской окраины, свободный воин благополучно переночевал на полуразграбленном вещевом складе, а утром, осмотревшись, сообразил, что осиновая роща огибает кварталы, – и умело, почти невидимкой, двинул через нее, выбирая заросли погуще.

Конечно, он шел, впитывая максимум информации. Знакомое дело! Все это на подсознательном уровне: вроде бы ты идешь себе тихонько, а мозг работает напряженно, фиксируя всякий шорох, всякое шевеление, едва уловимый запах, приносимый дуновением ветра… Вот так и двигался Франт, и его натренированная система восприятия, сканировавшая пространство, в нужный момент безошибочно просигналила: внимание!

Он замер. Да! Шорох. Кто-то рядом.

Выбрать позицию для него было делом пяти секунд. Затаившись, он стал наблюдать. И увидел, как, не замечая его, крадучись, явно готовясь к нападению, прошла по лесу цепь вооруженных людей.

По затрапезной одежде, неважному снаряжению Франт без труда определил, что это команда так себе. А вот что они собираются предпринять?.. То есть понятно было: банда оборванцев задумала атаковать кого-то. Кого и зачем? – вот вопрос.

Естественная осторожность подталкивала отсидеться в наблюдательном пункте и потихоньку слинять. Но тут благоразумие столкнулось в Сан Саныче и с бойцовским азартом, и, черт его знает, с честолюбивым любопытством, что ли. Какая тут выйдет заваруха, кто кого?.. Словом, он бесшумно двинулся за крадущимися.

Наш лагерь он почуял раньше, чем увидел: по запахам разогретой еды и негромким голосам – слух у него был будь здоров. А чуть позже засек и часового.

– Ну, – сказал он, – тут-то я и понял, что команда серьезная, не чета тем бродягам.

Понять это по экипировке часового было делом нетрудным. Но это была лишь часть мыслей наблюдающего. Другая же часть стала куда более важной.

По словам странствующего рыцаря, он испытал мгновенное сочувствие к часовому, такому же воину, что и он сам, в отличие от этих дрянных халдеев. И когда взгляд его упал на старую корягу – обломок кленового сука, он не долго думая схватил деревяшку и запустил в сторону атакующих.

– Точно, – пробормотал Ирокез. – Так и было. Что-то там шебурхнулось. Я услыхал. Смотрю: крадутся, твари! И я сразу: тревога!