Командарм. Позади Москва - Олег Таругин Страница 24

Серышев сморгнул, усилием воли отгоняя нежданно нахлынувшие воспоминания о первом в его жизни бое, в результате которого он оказался в госпитале с тяжелой контузией и несколькими сломанными ударом казенника свороченной вражеским снарядом пушки ребрами. Второй раз сразиться с гитлеровцами ему довелось только сегодняшним утром. Не одному, понятно, а вместе с новым экипажем, как и он сам, недавно вернувшимся из госпиталя, куда ребята угодили после боев под Смоленском в том же самом августе. Судя по рассказам, мужикам тоже неслабо досталось, но все же куда меньше, чем их командиру, комбригу Сенину. Которого, насколько понял Серышев, ввиду особой тяжести ранения перевели из обычного госпиталя в какой-то специальный, для тех, кто нуждался в долгой реабилитации и прочем восстановлении, и расположенный чуть ли не в самой Москве. С другой стороны, оно и понятно – подполковник все-таки, целый командир бригады!

С ребятами Василий сошелся легко, хоть до сих пор порой и испытывал определенную робость. А как иначе? Мехвод Цыганков еще на Финской воевать начал, а башнер с радиотелефонистом-пулеметчиком на Хасане и Халхин-Голе отметились. Ну, а этим летом – уже под Смоленском. Опытные вояки, ветераны, можно сказать, – не то что он, всего-то один бой прошедший. Правда, фрицев – как называли гитлеровцев его новые товарищи – он тогда тоже намолотил порядочно. Да и орден Красной Звезды за бои под Ивановским имел, в случае чего не стыдно, вроде бы невзначай, и комбез расстегнуть. Награду вручили еще в госпитале, перед самой выпиской, а вот очередное звание присвоили уже в части, где он сразу получил под командование роту «Т-34».

В принципе, он бы и на родные БТ с двадцать шестыми согласился, благо в штате дивизии этих машин имелось достаточно, однако комдив решил иначе. Мол, воевал? Воевал. Немцев бил? Бил. Награду от командования имеешь? Имеешь, причем не медаль, а полноценный орден. Вот и прекращай в собственных силах сомневаться и получай под командование новые машины, поскольку обстрелянные экипажи у меня имеются, а вот с опытными командирами куда хуже. А чтоб меньше мандражировал и дурью маялся, получишь самый героический в дивизии экипаж, бойцов комбрига Сенина, который под Смоленском таких люлей немцу всыпал, что любо-дорого вспомнить. Говорят, если б не его бригада, то фашисты Смоленск еще в августе взяли, а вовсе не в сентябре! Так что цени доверие командования, лейтенант! Чего не умеешь – научат, что не знаешь – подскажут, да и вообще присмотрят.

Новые танки Серышеву, собственно говоря, сразу понравились. Конечно, эти машины тоже нельзя было назвать идеальными, но в сравнении с привычной бэтэшкой, пусть даже и дизельной – просто небо и земля. Да и немцы во встречном бою практически ничего не могли им противопоставить – по броневой защите, мощности двигателя, вооружению и проходимости «тридцатьчетверки» намного превосходили любой вражеский панцер, даже «тройки» и «четверки» последних модификаций. В чем лейтенант сегодня и получил возможность убедиться лично, когда 105-ю танковую дивизию подняли по боевой тревоге.

Согласно полученному приказу, второй роте первого батальона, которую и возглавлял Серышев, предстояло совершить недолгий марш-бросок на юго-запад, где подыскать место для засады, замаскироваться и ждать дальнейших распоряжений, благо командирская «тридцатьчетверка» была радиофицированной, как и машины взводных. Аналогичный приказ получил и ротный-раз, только район его боевых действий располагался значительно севернее. А вот тяжелые танки пока оставались на месте. Почему, лейтенант точно не знал, хоть и догадывался: командование решило попридержать тяжеловесов на тот случай, если придется становиться в глухую оборону. Недаром же уже сутки пехотинцы рыли и маскировали полнопрофильные капониры, укрывавшие могучих «ворошиловых» по самую башню.

Легкие танки в боевых действиях пока не задействовались, хоть тоже находились в полной готовности, то есть заправленные и получившие двойной (а на самом деле – сколько сумели запихнуть) боекомплект. Положенного по довоенным штатам батальона химических танков в составе полка больше не имелось – ныне он стал 2-м и 3-м батальонами, хоть большинство огнеметных «Т-26» никуда и не делось, разумеется. Собственно, уже никакого и не полка – еще в начале августа полки были реорганизованы в бригады, непосредственным свидетелем чему являлся нынешний экипаж лейтенанта Серышева. Войну мужики встретили еще в составе ТП, а первый бой приняли уже в бригаде.

До указанного «батей» квадрата добрались быстро и без проблем, благо имелась достаточно подробная карта с заранее нанесенными кроками маршрута. Дорогу, на которой предстояло организовать засаду, тоже нашли сразу. Василий, до сего момента, так уж получается, о танковых засадах только слышавший, поначалу испытывал по поводу задания определенные сомнения, отчего порядком робел, хоть и пытался это всеми силами скрыть. А как иначе? Может, у него под комбезом и боевой орден, но реальный бой-то за плечами всего один! Точнее, не один, конечно, там, возле моста, они долгонько фрица трепали, но сам факт…

Однако мехвод Цыганков, прекрасно уловивший состояние нового командира, в два счета развеял его сомнения, рассказав, что именно так они в основном и воевали с товарищем комбригом под Смоленском. В том смысле, что не перли дуром немцу в лоб, а устраивали ему фланговые засады, спокойно расстреливая в бортовую проекцию, а некоторых – так и в жопу, в смысле – в корму. После чего отходили для перегруппировки и повторяли атаку.

Не верить более опытному товарищу, который, ко всему прочему, еще и старше на десять с хвостиком лет, никакого повода не было, и Вася понемногу успокоился.

И даже нисколечко не обиделся, когда Виктор, вручив ему топор, с ухмылкой сообщил:

– Ты б это, командир, сходил веток, вон, для маскировки нарубал, что ль? Заодно и мозги проветришь, полезное дело, точно говорю. А мы пока машинку проверим.

– Так, а ежели попрут? – слегка растерянно пробормотал Серышев, вертя в руках топор.

– А ежели попрут, товарищ лейтенант, – с абсолютно серьезным выражением лица ответил танкист, – так мы без вас ни-ни, ни одного гада не сожжем! А вот уж как вернетесь, так сразу и всех! Ладно, пошутили и будет. Серьезно говорю, сходи, командир, пройдись, погодка вон какая замечательная. И башнер с тобой сходит, верно, Степа? Только ветки с листьями рубайте, еще не все осыпались.

Как ни странно, недолгая «прогулка» и на самом деле помогла, вернувшись обратно с охапкой свежесрубленных веток, Василий не ощущал в душе практически ни малейшего волнения. Скорее наоборот, теперь ему просто до одури хотелось, чтобы фашисты появились поскорее и можно было, наконец, заняться тем, ради чего они здесь и оказались: бить проклятого врага! Да и новую пушку хотелось увидеть в деле – десять выпущенных на полигоне по фанерным щитам снарядов не в счет. Фанеру и из пистолета можно продырявить, а вот как поведет себя немецкая броня?..

Едва успели замаскировать машину и принять доклады взводных, отчитавшихся о том же самом, как Серышева вызвал комбат. Сообщивший, что, по данным разведки, передовые части гитлеровцев уже в нескольких километрах от них. Согласно приказу, разведку 4-й танковой дивизии, наступавшей в этом направлении, следовало пропустить, дождавшись подхода основных сил, которые и были их целью. Никаких сроков не устанавливалось – действовать предлагалось по обстоятельствам, после чего отступить. Пожалуй, единственным, что в полученном приказе оговаривалось отдельно, – избегать неоправданных потерь. Та самая тактика «ударил – отошел», о которой недавно и рассказывал Цыганков. Сейчас Василия это уже не особенно удивляло: похоже, родное командование научилось воевать как-то иначе, нежели в самом начале войны…