Русский израильтянин на службе монархов XIII века - Александр Койфман Страница 24

Я прикинул. До Тебнина примерно сто десять – сто двадцать километров. От Тебнина до Баальбака столько же. Это два раза по двое-трое суток. Мы идем без обозов, но по горам. Плюс отдых в Тебнине, не менее одного дня. Следовательно, в Баальбаке мы в лучшем случае будем через неделю. Принца это устроило. Я спросил:

– Почему такой странный путь, не лучше ли было бы пройти через Дамаск?

– Если ты пойдешь через Дамаск, султан заставит тебя присоединиться к его основным силам. И ты простоишь там несколько месяцев. Он сейчас ни на что не может решиться. Деньги тебе будут выданы на месяц. Я не думаю, что ты простоишь в Баальбаке больше чем две недели.

– Ясно, мой принц. Но где взять солдат? У меня только шестьдесят человек.

– Я дам письма. В каждом из городов: Байсане, Табарии и Сафаде и крепости Кайкав ал-Хава – возьмешь по семьдесят – восемьдесят человек. Остальных наймешь и обучишь по дороге. В горных деревнях шейхи всегда готовы предоставить за деньги людей на месяц-два. Учись искусству нанимать солдат получше и подешевле. На покупку коней деньги тоже будут даны.

– Хорошо, как прикажете. Но если я буду торговаться в каждой деревне и добиваться в каждой крепости, чтобы выполнили ваше распоряжение о солдатах, я не попаду в Баальбак даже через две недели.

– Это не так уж важно. Важно, что я смогу отписать брату о посланных к нему на помощь пятистах всадниках. Важно и то, что франки узнают о коннице, гуляющей у них под боком.

– Хорошо, как прикажете.

– Да, старайся по дороге не ввязываться в большие сражения. Людей нужно беречь. Но если увидишь легкую возможность потревожить франков, бей не задумываясь.

Принц отпустил меня и остался с братом, которому тоже стал давать указания. Меня всегда поражала четкость и требовательность принца. Удивляла и его канцелярия, выполнявшая поручения принца точно в срок. По крайней мере, утром я уже получил письма к комендантам всех городов, через которые должен был пройти. У казначея были готовы мешочки с двумястами динарами и пятью тысячами дирхемов. В то же утро мой отряд двинулся знакомой дорогой к Байсану. К вечеру мы уже разговаривали с комендантом разоренного и сожженного города. Он клятвенно божился:

– Клянусь памятью моего деда, я не могу дать тебе восемьдесят конников. Они нужны мне для защиты ферм, восстанавливаемых после прошлого набега крестоносцев.

Но я настаивал на своем:

– Принц знает все лучше, чем мы. Я понимаю твои проблемы, но должен выполнить распоряжение принца.

– Я могу дать тебе несколько десятков пехотинцев.

– Мне не нужны пехотинцы, они меня будут только задерживать, а у меня приказ принца как можно скорее прийти на помощь его брату.

Кончилось тем, что он дал мне сорок вооруженных всадников, десять запасных лошадей и несколько дополнительных комплектов вооружения. Удалось получить и продовольствие на три дня, так что запасные лошади очень пригодились. Лошадьми у нас в группе заведовал Мурад. Он осмотрел всех лошадей, перевел несколько из них в запасные, но все равно остался доволен. Утром мы двинулись дальше. Меньше чем за два часа дошли до крепости Кайкав ал-Хава. Здесь мне удалось выторговать еще полсотни конников, пятнадцать запасных лошадей и много оружия. До Табарии добрались только поздно вечером. Расположив солдат на ночевку, я отправился к коменданту, показал письмо принца и затеял обычный спор о конниках. Табария тоже разорена, но, к моему удивлению, комендант после долгой беседы выделил семьдесят конников и дополнительно десяток лошадей. Это можно было считать удачей. Утром мы потеряли несколько часов на прием и осмотр передаваемых солдат и лошадей. Опять пришлось ругаться, требуя некоторых замен. Хотели уже выходить из крепости, когда появился всадник с новым приказом принца. Оказывается, армия хорезмшаха попала в снежную бурю на Асадабадском перевале ^[92]. Армия практически погибла, поход прекращен, и помощь ал-Ашрафу не нужна. Но получено известие, что крестоносцы совершили набег из Тира к Баниасу, разграбили всю округу. Нашему отряду предлагалось выйти в долину Бекаа ^[93], контролировать ее, чтобы мелкие отряды крестоносцев не вышли по долине в тыл к Дамаску. До Баальбака отступать только в том случае, если франки пойдут на Дамаск основными силами. Все понятно. Наконец мы выходим из ворот и движемся вдоль озера, по направлению к Капернауму ^[94].

Отряд вырос до двухсот десяти конников, в том числе у нас не менее двадцати тяжеловооруженных конников и пятнадцать стрелков из тяжелых луков. Нам уже не страшна встреча с отрядом франков, возглавляемых рыцарями. Но отряд слишком громоздок для управления. Нужно разделить его на группы по пятьдесят человек. Получатся четыре неполные группы легковооруженных всадников и группа тяжелого вооружения. У меня только простые солдаты, нет ни одного знатного вельможи. С одной стороны, это хорошо, но, с другой стороны, это затрудняет назначение командиров.

До Капернаума мы не дошли. Через два часа остановились около сохранившейся церкви ^[95], посвященной, кажется, святому Петру, и я при участии моего постоянного помощника Мухаммада сформировал пять групп, взяв в каждую группу десяток моих испытанных солдат и добавив новичков. Десяток моих конников оставил в запасе, поручив их непосредственно Мухаммаду. На все это потратили еще два часа. Заодно и перекусили.

Двадцать километров до Сафада преодолели к вечеру. Люди устали, только успели приготовить еду, поели и все легли спать. С комендантом крепости я разговаривал уже утром. Представил письмо принца, и снова началась затяжная торговля. Я аргументировал, что Сафад в тылу, он хорошо защищен дружественными деревнями. Комендант подчеркивал, что именно имеющийся отряд кавалеристов позволяет поддерживать горные деревни в подчинении. В конце концов он пообещал сорок всадников и шестьсот дирхемов для найма людей в деревнях. Пришлось согласиться и на это. Зато я выторговал дополнительно двадцать лошадей и бесплатный провиант на двое суток. Обещанных тридцать баранов мои ребята зарезали и разделали мгновенно. Но пришлось остаться на сутки, чтобы прокоптить мясо. Правда, половину баранов съели в тот же день, не дожидаясь копчения.