Упавшие в Зону. В поисках выхода - Андрей Буторин Страница 24

Надо было как можно скорее пересечь открытую местность, и разведчик попытался увеличить темп метания гайки и сматывания нити. Потом его голову посетила чудесная мысль – такая, что он даже мысленно застонал от досады, что не догадался сделать так раньше! Зачем каждый раз накручивать нитку, на что и тратилось как раз больше всего времени? Можно просто подбирать ее с земли шага через два и держать в руке. Риск, что нить запутается был не столь уж велик, все-таки пять метров – это не пятьдесят. Зато насколько стало быстрей и удобнее двигаться!

На третьем забросе по новой «технологии» гайка вдруг затормозила в воздухе метрах в трех от косморазведчика, начала метаться из стороны в сторону, а потом резко отлетела, едва не вырвав вилку из пальцев Плюха.

– Стой! – подняв руку и обернувшись к Илоне, крикнул разведчик.

– Что там? – спросила девушка, которой спина Плюха заслонила воздушные кульбиты гайки.

– Очень похоже на «перепутку», – вспомнил косморазведчик рассказы покойного Шершня о похожей аномалии. – Штука вроде не смертельная, но весьма гадкая. К тому же, задержит нас на полчаса-час, если мы в нее влезем. Так что иди строго по моим следам, а я постараюсь определить, где эта гадость кончается.

Плюх подтянул к себе гайку и кинул ее правее, чем в прошлый раз. Гайка пролетела отмеренные ей веревкой пять метров и упала так, как и положено куску железа с ее массой при нормальном земном тяготении. Подмотав нить, разведчик сделал бросок ближе к тому месту, где гайку закрутила «перепутка». Сначала казалось, что и на этот раз она упадет без помех. Но уже на излете, когда до земли оставалось не более полуметра, гайка прыгнула влево, завертелась, как белка в колесе, а затем аномалия выплюнула ее прямо в косморазведчика. Отреагировать Плюх бы не успел при всем желании, человеческой реакции для этого было недостаточно. Он услышал лишь свист и почувствовал, как обожгло правую щеку. Вилка вылетела из рук и зазвенела, прыгая по каменистой почве.

Разведчик машинально схватился за щеку. Отнял руку – ладонь была в крови. Он почувствовал, как теплая струйка покатилась по шее за ворот рубахи.

– Ёхи-блохи, – пробормотал под нос Плюх.

– Ты чего встал? – подошла к нему Илона. – На, держи мою вилку, иди, ищи свою. – Но, глянув на лицо Егора, девушка сменила тон: – Куда попало? У тебя пол-лица в крови. Пригнись, я посмотрю.

– Это я рукой размазал, – поспешил успокоить ее он. – Только по щеке царапнуло, ничего страшного.

Но девушка уже сбросила с плеч рюкзак, достала бутылку с водой и кусок тряпки. Смочила ткань и осторожно стала смывать кровь с лица Плюха.

– На дюйм выше, и ты бы остался без глаза, – сказала она. – И рассекло кожу порядочно, кровь не останавливается. Прижми-ка тряпку, я сейчас…

Илона стала рыться в рюкзаке и достала небольшую жестяную коробочку. Открыла, заглянула в нее и спросила:

– У меня только белые и черные, какой цвет выбираешь?

– Цвет чего? – не понял Егор, которому не было видно содержимое коробочки.

– Нитки, чего же еще-то? Сейчас штопать твою щеку буду.

– Нет-нет, не надо! – попятился он, но, вспомнив о «перепутке», замер на месте. – Зачем ее штопать? Кровь уже почти не идет.

Плюх отнял от лица тряпку и снова почувствовал, как теплый ручеек устремился со щеки на шею и далее за шиворот.

– Она не идет, – скупо усмехнулась Илона. – Она бежит. И вряд ли в скором времени остановится сама. Иди сюда, трусишка. Я сделаю всего два-три стежка. Неужто в вашей академии вас не учили терпеть боль?

– Да я не поэтому, – начал оправдываться косморазведчик. – Просто время теряем…

– Ты считаешь, лучше потерять кровь? И я ведь вижу, как ты боишься.

Плюх понимал, что девушка сказала это намеренно, чтобы он, опровергая ее слова, поскорей согласился на «операцию». И все равно возмутился:

– Да ничего я не боюсь! На, – шагнув к Илоне, склонил он к ней лицо, – вышивай хоть крестиком!

– О! Я тогда твои инициалы вышью, можно? Как тебя по батюшке?

– Леонидович.

– ПЕЛ, значит? Очень мило.

Девушка взялась за иглу и устремила ее к порванной щеке косморазведчика.

– Плясал… – едва не зашипев от боли, стиснул он зубы и процедил: – Ты лучше свои инициалы вышей.

– Люди не поймут, – орудуя иглой, сказала Илона. – Мозг сломают, увязывая тебя с рыбой.

– При чем тут рыба? – забыв на время о боли, удивился Плюх.

– Ты разве не в курсе, как зовут моего отца?

– Полковник Соболев… Княз-с-ссь… – все-таки зашипел разведчик.

– Балда ты, Егорушка. У полковников тоже имена-отчества имеются. Ты не поверишь, но даже и у генералов с адмиралами. А моего батюшку Григорием Андреевичем величают. Так что я, получается, СИГ.

– Ну и где же тут рыба?

– Как это где? Сиг – это и есть рыба. В северных озерах водится. – Девушка достала нож и чиркнула возле Плюхового лица, обрезая нитку. – Все, рыбка, можешь искать водоем.

– Ты что, и правда?.. – испуганно принялся ощупывать щеку разведчик.

– Э! А ну, не лезь грязными лапами в рану! – шлепнула его по руке Илона. – Не бойся, я там расписалась всего лишь.

– Спасибо, – смущенно потупился косморазведчик. – И… можно тебя попросить…

– Что? Не называть тебя рыбкой? Ну, это уж как получится, как вести себя станешь.

– Нет, не рыбкой, – еще больше смутился Плюх. – Ты не могла бы еще раз назвать меня, как… до этого?..

– Балдой, что ли? – хитро прищурилась девушка. – Как прикажешь. Ты, милый мой Егорушка, балда.

Косморазведчику очень захотелось распороть себе и вторую щеку. Губы невольно растянулись в счастливой улыбке. Но свежий шов тут же дал о себе знать острой болью, и Плюх спрятал улыбку до лучших времен.