Богатырь - Александр Мазин Страница 24

Узнал, когда Илюха открыл глаза:

– Батя… – прошептал он. – Моров…

– Ну-ка тихо всем! – рявкнул Духарев, наклонился: – Что, сын, что случилось?

– Моров… Враги… Не удержал…

Духарев покосился на Сладу.

Та приподняла голову Ильи, поднесла ко рту чашу, напоила осторожно и умело: Илья даже не поперхнулся. Потом кивнула мужу: спрашивай.

От сердца отлегло. Значит, опасности для Илюхиной жизни нет.

– Тати напали… Две сотни… Привел Свардиг… По наущению Семирада…

И расслабился. Главное сказал.

Семирад. В это Духарев поверил легко. Но Свардиг…

– Точно Свардиг? Сам видел?

– Как тебя. – Слабая улыбка. – Резать меня хотел… Но я – лучше…

– Что – лучше?

– Лучше. Я его сам… зарезал. У меня гривна его… Лиска… Где? Со мной была. Жизнью должен…

Духарев лишь взгляд метнул, как пара отроков сорвалась: искать.

– Голубь…

– Конь твой в порядке, – пробасил кто-то из гриди. – Обиходят.

– Батя… Пошли воев в Моров. – После Сладиного питья Илье стало чуть лучше. Он даже привстать попытался, но княгиня не позволила. – Пошли скоро. Много не надо. Полсотни хватит. Там – лесовики одни остались. Может, успеют наши.

– Равдиг! Ты слышал! – не оборачиваясь, бросил Духарев. – Найди Развая. Пусть возьмет полусотню и двуоконь в Моров! Борзо!

– Да, батько! – И топот нескольких десятков ног.

– А что ж Кулиба, что дружина твоя? – недобро произнес Духарев. – Не управились с лесовиками?

– Не было Кулибы. Разбойников ловить отъехал. С дружиной…

– Со всей? – уточнил Сергей Иванович и, получив ответ, решил: Кулибу надо менять. Или подчинить тому, кто будет управлять Моровом. Вот хоть Илье, когда поправится.

– Больно? – спросил он, заметив, как вдруг напряглось лицо сына.

– Немного. Спина…

– Муж, ты узнал, что хотел? – вмешалась Сладислава.

Духарев кивнул. Главное ясно.

– Несите княжича наверх! – велела княгиня. – Горячую воду туда и чистые полотенца.

Привели Лиску. Тоже – в грязи и в крови, как и Илья.

Испуганную и какую-то съёжившуюся. Сергей Иванович помнил ее другой.

– Ты ранена? – спросил он как можно мягче.

Помотала головой.

– Господин… Как княжич?

– Всё хорошо с ним. Есть хочешь?

– Больше пить, господин.

– Горячего молока! Быстро! Крещеная?

– Да, господин.

– Имя?

– Елисавета, господин!

– Марфа! – окликнул Духарев женину доверенную холопку. – Поди сюда! Баня, как? Топлена?

– Да, господин, – поклонилась холопка.

– Хорошо. Елисавета, пойдешь с ней. Помоешься, переоденешься в сухое. Тебе дадут, что нужно… Не торопись, молоко допей! Потом – ко мне в горницу. Марфа! Еды ко мне наверх горячей, меду. – И Лиске: – У меня поешь. И расскажешь, что было. Иди в баню, а то продрогла совсем.

«Значит, Семирад, – размышлял Сергей Иванович, поднимаясь по лестнице. – Это гадина известная. Кстати, не он ли и в Константинополе воду мутит? Может быть, может быть… И Свардиг. Вот уж на кого бы не подумал. Хотя понять можно». После смерти сына у Свардига в башке точно что-то повернулось. Живые обрубки, которые он сотворил из пленных ляхов… Один почти полгода прожил у Свардига в доме. Такое даже для нурмана ненормально, а уж для варяга…

Как же Илье удалось с ним справиться? Он сказал: зарезал. Значит, не стрелой убил…

Сергей Иванович был всерьёз заинтригован. Сдвинулась у Свардига крыша или нет, но воином он всё равно оставался элитным. Таким, что и в лучшие годы Духареву пришлось бы попотеть, чтоб с таким справиться. А уж безногому Илье…

На страже у дверей кабинета уже стоял дружинник из отроков постарше. Равдиг распорядился. У него всё четко. Раз напали на Моров, значит, кто-то объявил Духареву войну. Значит – военное положение. Следовательно, стража теперь не только у дверей и ворот, но и в самом тереме. Так сам Сергей Иванович завел когда-то, так будет и впредь.

Духарев махнул рукой открывшему дверь отроку и прошел мимо, туда, где Слада устроила «лазарет для своих». Узнать, как там Илья…

Сын, уже разоблаченный и чистый, лежал на животе посреди жарко натопленной комнаты, а Сладислава легонько тыкала серебряной иголочкой ему в крестец.

Синяков на парне было изрядно, но опасных ран Духарев не увидел. Надо полагать, их и не было.

– Больно здесь? А здесь?

– Нигде не больно, матушка. Сейчас совсем не больно.

– А было?

– Угу. Сильно. Как железом каленым.

– Вот здесь?

– Да. Только внутри.

– А когда я трогаю, чувствуешь?

– Вроде бы да…

– Понятно, – проговорила Слада, пряча иглу в шкатулку. – Нет, ты лежи пока, не шевелись.

– Батя, ты? – не поворачивая головы, спросил Илья.

– Да, сынок.

– Лиску не обижайте. Без нее я бы пропал. Она меня сюда довезла. И до того. Она моим мечом врага убила. Так что вольная она теперь.

– Да уж не обидим твою Лиску. – Сладислава кивнула служанке, чтоб та накрыла Илью простыней.

– И вольную дадим, и одарим, не сомневайся, – пообещал Сергей Иванович. – Ты вот что скажи: как тебе Свардига победить удалось?

– А вот! – В голосе Ильи прозвучала гордость. – Мы одни были. В конюшне. Он пытать меня хотел, да не успел. Я его за ногу схватил, опрокинул и его же ножом глотку вскрыл. Но сначала мудя ему раздавил. Он, пес, оскопить меня хотел, руки отрубить… Вот я ему – такой же ласки. Спасибо тебе, батя!

– Да за что ж? – удивился Духарев. – Меня там не было.

– За слова твои. Что воин – это не ноги, а дух. А дух-то у меня посильней оказался, чем у Свардига, раз его гривна в моей сумке, а не моя – в его. Так, да?

– Всё так. – Духарев положил руку на затылок приемного сына. – Горжусь тобой, Илья Серегеич!

– Погордились – и хватит, – вмешалась Сладислава. – Илья, тебе – отдыхать, а с тобой, муж, мне поговорить надо. Выйдем-ка…

– У него опять те же боли, что раньше были, – озабоченно сообщила Сладислава, когда они вышли. – Думаю, перенапрягся он. Если опять стержень защемило, тогда худо. Но, может…

– Что – может?

– Может, и наоборот, – без особой уверенности продолжала Слада. – У него в последний месяц улучшение было. Небольшое совсем, но было. Я уж надеяться начала…