Военный талант - Джек Макдевит Страница 24

Маленький кружок факультетских друзей распадается. Уолдорф Кэндлз холодным призраком скитается в мрачной ночи. Другие выступают с трибун и в прессе «за» или «против» войны, «за» или «против» друг друга.

Время от времени приходят вести от Оландера.

Он сидит где-то на деревянном причале, на фоне парусов и сетей. Или стоит рядом с каким-то растением, возможно, деревом. В руке у него всегда бутылка, а рядом с ним всегда какая-нибудь женщина. Каждый раз другая, с легким сожалением замечает Таннер.

(Сообщения от Оландера не были, конечно, записаны на современные изокристаллы с двусторонней связью. Он просто говорил, а остальные слушали.)

Жаль, что она не сохранила никаких голограмм Оландера. Позже я узнал, что Уолдорф Кэндлз (который двадцатью годами раньше сражался против Токсикона и поэтому на собственной шкуре испытал все прелести войны) был так поражен контрастом между жизнерадостными описаниями Оландером местной выпивки, театров, способов ухаживания, и суровой реальностью боевых действий, что вновь взялся за перо. Так родились знаменитые стихи, которые принято относить к среднему периоду его творчества. Первый сборник в честь посланий Оландера назывался «Новости с фронта».

«Его упоминания о длительной борьбе, – пишет Таннер, – всегда были туманными. “Не волнуйтесь за меня, – говорил он обычно. – У нас все в порядке”. Или: “Недавно мы потеряли несколько человек”.

Иногда он упоминает о кораблях – “Стращинском”, “Моримаре”, “Повисе” и других: совершенных, смертоносных, безжалостных, – и нежность в его голосе и глазах заставляет нас всех содрогнуться. Иногда мне кажется, что ни для кого из нас не осталось никакой надежды».

Время шло, война продолжалась и прежние надежды на то, что ашиуры, встретив серьезное сопротивление, отступят, угасали, сквозь суровую броню вояки, в которого превратился Оландер, начало просачиваться что-то человеческое: появились смутные портреты мужчин и женщин, которые сражались вместе с ним. Таннер цитирует его слова: «Когда нас не будет, кто займет наше место?»

В приступе ярости и горя она сама отвечает на этот вопрос: «Никто! Никто, потому что эта проклятая дурацкая война не нужна ни одной из сторон, и ашиуры ведут ее только потому, что мы бросили им вызов!»

– Возможно, она права, – заметил Джейкоб. – В конце концов, мы пришли на Имариос после их ухода и восстание колонии не было оправданным. Невольно возникает вопрос, как развивалась бы история, если бы не вмешался Корморал.

Нигде не упоминается, отвечал ли Мэтту Оландеру кто-нибудь из адресатов на Каха Луане. По всей вероятности – да, но прямого подтверждения этому нет. Остается также загадкой, высказала ли когда-нибудь Лейша Таннер свои гневные мысли лично ему...

Кэндлз, чьи шедевры в то время еще не были написаны, начинает все чаще уединяться во Внутренних Покоях. Под нажимом сторонников вмешательства Таннер изменяет свой курс по ашиурской философии и литературе. Студенты и сотрудники факультета устраивают молчаливое пикетирование у дверей ее аудитории в знак протеста против содержания программы. Ей угрожают смертью.

В то же время Совет попечителей, который получает финансирование от впадающего в отчаяние правительства, хочет продемонстрировать лояльность, поддерживая официальную политику нейтралитета и настаивая, чтобы программа изучения ашиуров не только продолжалась, но и расширялась.

Напряжение растет. Рэндинхал занят врагом, его защитники, получившие в подкрепление четыре деллакондских фрегата, потерпели поражение. Короткая отчаянная оборона завершилась полным разгромом. Правительство издает закон, запрещающий частным лицам участвовать в войне на стороне других государств. Известный сторонник вмешательства в конфликт убит во время выступления в Совете. Через три дня после получения известия о падении Рэндинхала состоялась несанкционированная передача записи радиопереговоров между защищавшими его кораблями. Таннер описывает их как «душераздирающие». Митинг с требованием вмешательства перерос в бунт, а вотум недоверия политике примирения был отклонен большинством всего в один голос!

Потом Сим с горсткой деллакондцев застал врасплох и разгромил большой вражеский флот возле Эшалета.

В разгар этих событий пришло известие о гибели Мэтта Оландера.

«У меня нет слов!», – пишет Таннер.

«Погиб во время битвы при Рэндинхале, на борту фрегата Конфедерации “Стращинский”, – так было сказано в официальном сообщении. Мы смотрели его на проекторе Кэндлза, который не очень хорошо работал. Говорящий казался бледно-зеленым. Он доблестно сражался, защищая людей, которых не знал, в самых высоких традициях Служения. Заверяем вас, что вы не одиноки, оплакивая его гибель. Его самопожертвование не будет забыто». Это послание было направлено на кафедру физики.

Итак, Мэтт к нам не вернется. Я вспоминаю наши последние беседы, во время которых он только качал головой, когда я доказывала ему бесполезность всего этого. «Ты не права, Лейша, – отвечал он, – для человечества это не обычная война. Это водораздел. Перекресток эволюции. Две технологические культуры, несомненно, единственные существующие в нашем рукаве Галактики, а, может, и во всем Млечном Пути. Если бы я был религиозен, я бы сказал тебе, что все это нарочно подготовлено природой...»

Проклятие.

Большую часть дня шел дождь. Университетский городок даже в лучшие времена угрюм, а сегодня вечером деревья, обелиски, гигантские кусты афелии – лишь тени другого мира, место, где нет больше Мэтта, и нет порядка. Несколько человек, которых я вижу, спешат по домам, закутавшись в тяжелые куртки.

Смерть на расстоянии».

Через несколько дней деллакондцы устроили засаду и рассеяли боевой флот ашиуров в Щели. Это была их вторая крупная победа за неделю, причем самая большая в смысле потерь противника: два основных корабля и полдесятка кораблей сопровождения, а небольшой флот Сима потерял всего один фрегат.

* * *

Потом произошла загадочная история.

Началась она невинно и болезненно. Личные голограммы из зоны боевых действий не пользовались приоритетной передачей по коммуникационным сетям, поэтому никто не удивился, когда от Оландера пришло еще одно послание. Лейша, Кэндлз и все остальные собрались во Внутренних Покоях, и, хотя многие уже не разговаривали друг с другом, общее горе свело их вместе.

«У них была вечеринка молодых (кроме Мэтта) офицеров обоего пола в сине-голубой форме деллакондцев. На заднем плане кружились танцоры, все очень веселились. Мэтт пытался говорить с нами, перекрикивая шум и смех, говорил, что все они скоро будут дома. А потом была сказана фраза, на которую сначала никто не обратил внимания, но которая с тех пор не дает мне спать по ночам: „К этому времени, – сказал он, глядя на нас поверх бокала с игристым вином, – вы уже узнаете об Эшалете и Щели. Мы наконец-то повернули ход событий. Скажите Лейше, что эти сукины дети бегут!“

Только через несколько минут, когда голограмма закончилась, Кэндлз издал ворчание и взглянул на меня с озадаченным выражением на лице. «Щель, – сказал он. – Мэтт погиб при обороне Рэндинхала. Сражения за Щель еще не было!»