500 лет до Катастрофы - Владимир Леонидович Ильин Страница 24

Уже когда они вернулись к работе, парень крикнул Вире:

— Вообще-то меня зовут Вениамин, но почему-то никто не может произнести это имя без запинки… Если хочешь, зови меня Веня. Или Мин. Как тебе больше нравится? Только не называй меня больше этой лошадиной кличкой, ладно?

— Веня, — попробовала произнести она нараспев. — Вени-а-мин… Ми-и-н… А Миня — можно?

— Можно, — улыбнулся он. — Конечно, можно. Остаток рабочей смены в тот день впервые пролетел незаметно. Руду они опять не нашли, но теперь это не имело особого значения для них. Они и без того были поглощены друг другом без остатка. Нет, в траву они больше не ложились — Вира опасалась, что в любой момент к ним в гости могут пожаловать Серж с напарником, — но даже просто болтать о всякой чепухе, которая так важна для всех влюбленных, и то и дело целоваться было великолепным занятием.

В лагерь они вернулись, когда уже стемнело. Серж с напарником уже готовили ужин у костра.

— Где вас черти носят? — сварливо поинтересовался у Виры и Вениамина напарник Брюсси, толстяк Тул. — Сколько можно где-то шататься? Вы что, забыли, что мы не гулять сюда прибыли?!

— Не лезь в бутылку, — Тул одернул напарника.

Серж, снимая с огня закопченный котелок, из которого шел вкусно пахнущий супом-концентратом пар. — Они и так намаялись, наверно, вон — еле ноги волочат. Садитесь, ребята, будем ужинать.

За ужином ни Вира, ни Вениамин не подавали виду, что они теперь — не просто напарники, приставленные друг к другу исключительно из соображений безопасности. Они даже сидели подчеркнуто порознь. Тем не менее, когда их руки или ноги соприкасались, по телу каждого из них мгновенно пробегала электрической искрой сладкая истома, от которой перехватывало горло, и, видимо, это не ускользнуло от внимательного взгляда старшего экспедиции.

— Что-нибудь стряслось, ребята? — сдвинув брови, хмуро поинтересовался он, переводя взгляд с Виры на Вениамина. — Может, вы что-то нашли?

— Нет-нет, — поспешно ответил Миня. — Все как обычно!

— Послушайте, а может, мы здесь так ни хрена и не найдем? — вдруг сказал Тул. — Не лучше ли сложить манатки да податься куда-нибудь в другое местечко, пока не поздно, а? У меня есть подозрение, что никакой руды здесь и в помине нет!

Серж угрюмо покосился на напарника.

— У тебя, наверное, просто поджилки трясутся, Тул, — предположил он. Страшно стало, да?

— Да, страшно! — с вызовом сказал Тул. — А как тут не будет страшно, если ходишь и сам не знаешь, что тебя ожидает в следующий момент! И так уже двоих потеряли, будто их корова языком слизнула, а кто будет следующий — черт его знает! Не-ет, не нравится мне этот проклятый остров, я сразу почуял, что на нем будет что-нибудь неладное твориться! Я даже спать спокойно перестал в последнее время, а если не выспишься — какой из тебя работник?!

— Значит, ты предлагаешь свернуть разработку месторождений на острове и смыться, — хмуро заключил Серж. — А что мне прикажешь докладывать начальству, когда на континент вернемся? Что мы наложили в штаны, испугавшись неизвестно чего? И, кстати, где гарантия, что мы найдем руду где-то в другом месте?

— Гарантии, конечно, нет, — упрямо пробурчал Тул, — но и руды здесь скорее всего тоже нет… А на твоем месте, старшой, я бы в отчете не писал, что мы не закончили работу на этом острове… мол, исследовали все, до последнего камушка, но — извините, ребята, — ничегошеньки там не нашли, кроме пустой породы да кварца!

— Что-о? — изменившимся голосом протянул Брюсси, отставив свой котелок в сторону. — Значит, ты предлагаешь мне обмануть План? Да это же… это же хуже дезертирства, Тул! Дезертиры-то хоть честно признаются, что не хотят работать, а мы, значит, будем врать людям в лицо? Да за такое знаешь что полагается?

— Успокойся, Серж, — спокойно сказал молчавший до того Вениамин. — Не слушай ты этого паникера. Ему все равно не удастся сбитйнас с толку. Если хочешь, мы можем проголосовать, но тут, по-моему, и без голосования все ясно. Мы, например, с Вирой — за продолжение работы, правда? — обратился он к девушке, и она послушно кивнула, мысленно наслаждаясь скрытым значением оборота «мы с Вирой».

— А голосовать мы и не будем, — железнвш голосом процедил Серж. Достаточно будет того, что я как старший экспедиции принимаю решение: работу на острове ускорить, но провести ее как положено, до самого конца!

— Дело ваше, — пожал плечами Тул. — Мое дело было предложить, а там… Я что? Я — как все, работать так работать!

Дежурить в первую половину ночи вызвались Вениамин с Вирой. Заподозривший что-то старший, правда, попытался заменить девушку Тулом, но влюбленные так дружно запротестовали, что он отступил.

Это были незабываемые часы, проведенные Вирой и Вениамином у костра под крупными южными звездами. Они опять забыли обо всем на свете, отдаваясь любви самозабвенно и страстно, словно предчувствуя, что такая ночь для них уже не повторится.

В перерывах между поцелуями и объятиями они рассказывали друг другу о себе, о своих родителях, делились тем, что успели пережить в своей короткой жизни. Вениамин признался Вире, что когда-то увлекался поэзией, и прочитал ей кое-что по памяти из классиков прошлых веков. Потом — свое… Конечно, стихи его, по большому счету, были скорее всего слабеньким подражанием великим поэтам, но и они растрогали Виру.

— А ты можешь сочинить что-нибудь про нас с тобой, Минечка? — спросила она, отдышавшись после очередного затяжного поцелуя (отношения их уже дошли до той стадии, когда друг к другу обращаются как к малому ребенку, используя уменьшенные почти до неузнаваемости исходные имена).

Он пожал плечами:

— Да можно попробовать, только так просто это не делается. Ладно, не суди строго, Вируся.

Вениамин вскочил на ноги, выпрямившись в полный рост, и его голос, приобретя вдруг напускную торжественность, зазвучал в липкой тьме, озаряемой всполохами пламени костра:

Мы часто рвем запретные плоды,

Но, так и не осмелившись вкусить их,

Мы покидаем райские сады

И прячемся в запретах, как в укрытьях.

Мы убегаем, словно от беды,

От искушений, скрытых в райских кущах,

Но вырастают новые плоды

Взамен засохших и недостающих.

Мы яблони обходим за версту,

Но все-таки на склоне лет жалеем,

Что не смогли запретную черту

Нарушить, уступив в борьбе со Змеем.

Пускай туда нам вход еще открыт,

Но смелости у нас осталось мало…

А райский сад по-прежнему манит,

И яблоки роняет он устало.

Когда-нибудь погибнет этот сад:

На пустыре не прорастает семя…

Ты слышишь, Ева? Яблоки стучат

Напрасно мы теряем наше время!

— Здорово! — восхитилась Вира. — Ты это прямо сейчас придумал?