Понять Вечность - Борис Долинго Страница 24

Пригоршни земли глухо ударили по крышке гроба, хмуроватые кладбищенские рабочие зарыли могилу и водрузили довольно красивый временный крест.

Я понимал, что, судя по всему, позже, когда земля осядет, здесь поставят какоё-нибудь неординарный памятник, а пока над холмиком земли будет выситься этот христианский символ. Впрочем, моему другу это уже совершенно всё равно: это нужно не мёртвым, это нужно живым, это они продолжают пытаться сохранять неравенство там, где «костлявая» всех уже уравняла и помирила. Хотя, примирила ли?…

Для проведения поминок оказался снят небольшой банкетный зал в ресторане «Астория». Солидность оплаты подтверждали поданные блюда, хотя всё было сделано достаточно строго и быстро. Всего собралось человек пятнадцать, и никого, кроме Машиных родителей, я не знал.

Я скромно отсидел в уголке, позволил себе, хотя и был за рулём, выпить три рюмки и, когда все стали расходиться, ещё раз засвидетельствовал свои соболезнования Маше и её родителям. Я надеялся, что Маша хоть теперь что-нибудь объяснит мне, но она довольно дежурно кивнула и укатила с крупным толстоватым мужиком на «Лексусе».

«Кажется, всё понятно», – с оттенком разочарования в жизни подумал я. – «Не женился пока, да и не стоит, видимо».

Я сел в свою «девятку» и осторожно, стараясь ничего не нарушать, чтобы не объясняться с гибэдэдэшникам в лёгком подпитии, уехал домой.

Я был уверен, что мне действительно понятно если не всё, то основное в этой истории: у Маши начались романы с кем-то из крупных заказчиков Михаила и, видимо, именно поэтому он и решил свести счёты с жизнью. Я знал, что он-то Машку любил.

Дома я достал почти полную бутылку «Смирнова №21» и умял её в одиночестве под завалявшуюся в холодильнике банку красной икры: так я помянул Мишку по-своему.

«Ну и идиот, прости меня господи!» – подумал я, уже захмелев. – «Вот, действительно, не ожидал такого от Мишки: чтобы из-за измен жены взять и уйти из жизни. Неужели такая любовь была? Не понимаю, да хоть какая любовь, но травиться-то зачем?!»

Неожиданно в мою уже достаточно пьяную голову пришла дикая мысль. Что если, что Мишка прав, и жить на этом свете вообще не за чем? Ведь, если разобраться, бытие наше есть вещь неимоверно паскудная. Ты живёшь, тратишь время, получаешь какое-то образование, и – вдруг оказывается, что это вообще никому не нужно, а нужно, чтобы ты продавал для дяди стиральные порошки. Заработать в таком режиме можно, разве что на подержанную «девятку», а какие-то толстые сомнительные личности будут разъезжать на «лексусах» и «мерседесах», трахать твоих жён и всё такое прочее. Хотя я тут же поправил сам себя, что тот, чью жену трахают сомнительные личности, жил последние годы в материальном смысле очень даже не плохо, имел совсем не старенький ВАЗ, а вполне новый «РАВ-4», и жена его ездила хоть и на отечественной машине, но на новой «десятке».

Впрочем, я тут же сказал сам себе, что вот это, видимо, и есть плата за хорошую жизнь. Страна у нас, видимо, такая, что мало-мальски хороший и умный человек за «хорошую» во всех смыслах жизнь заплатит, в конце концов, вот так, как Мишка, то есть, жизнью. Такой вот каламбур, мать его… Или её?

Я много каких ещё философских выводов настроил в своей пьяной голове в тот вечер относительно паскудности нашего бытия и сделал вывод, что мне практически всё с Мишкиной смертью ясно. Мне даже начало казалось, что Маше просто нечего будет мне теперь и рассказывать, так я здорово проработал все гипотезы, превратив их в теории.

Я вообще был уверен, что вряд ли уже услышу о Маше, но я ошибся, как и со всеми своими выводами о причинах случившегося. Оказалось, что я просто вообще ничего не знал.