Спасти товарища Сталина! СССР XXI века - Егор Калугин Страница 24

Экспресс «Eurostar» мягко замедляет ход, и за окном уже не летят – ползут дома. Париж. Всего два с половиной часа на скорости почти в триста километров в час. Пронизывающие пространство скоростные поезда сделали старушку Европу тесной и скучной. Хотя, если бы у нас в Советском Союзе ходили такие тихоходы, до Ленинграда приходилось бы добираться часов пять, тогда как наши «Сапсаны» долетают за час сорок.

Пока я пытаюсь поймать за окном контраст между двумя вечно враждовавшими цивилизациями, разделенными Ла-Маншем, поезд накрывает арка вокзального причала Gare du Nord. Пассажиры торопятся к выходу, и, подхватив сумку с ноутбуком, я двигаюсь за ними. Открывшиеся двери впускают пряный, чуть дымный аромат столицы французской революции.

Выхожу из вокзала на бывшую площадь Наполеона Третьего, теперь имени Удея Саддама Хусейна ат-Тикрити, погибшего в Китае старшего сына всемирного диктатора. В центре площади танки развернуты стволами в разные стороны – типичный для оккупационных сил блокпост. Рядом с танками укрепления из мешков. Водители авто аккуратно объезжают мешки. Видно, что привыкли к оккупации. Жизнь идет своим чередом, и я с удивлением замечаю, что толпа у вокзала состоит в основном из туристов, изъясняющихся между собой на разных языках, будто никакой войны для них и не существует. И презрение переполняет меня к ним. Как можно думать о развлечениях, когда твоя родина оккупирована врагом?

Таксисты, в основном арабы, машут мне руками, предлагая прокатиться именно в его автомобиле. Подхожу к скромно ковыряющему зубочисткой во рту европейцу с большим носом и грустными глазами:

– Монмартр, кафе «Мамаша Пино» знаете?

Он вынимает зубочистку изо рта, смотрит на меня, мелко моргая:

– Знаю.

– Прекрасно. Поехали?

Водитель флегматично кивает, и я занимаю заднее сиденье такси. Он протирает аккуратно зеркала и только после этого опускается на свое место, щелкает дверцей.

Такси выкатывается неспешно со стоянки, водитель поглядывает на меня в зеркало заднего вида, спрашивает, наконец:

– Первый раз в Париже?

– Первый, – объясняться не тороплюсь.

Открываю сумку, запускаю руку внутрь, поворачиваю к глазам данную мне Пэррисом фотографию. Смуглый брюнет с тонкими чертами лица, нос с горбинкой, задумчивые глаза под густыми бровями, смотрит вдаль. Похож на испанца или латиноамериканца, но мужчина на фотографии русский и зовут его Александр Завьялов. В составе советских специалистов еще до начала Третьей мировой войны он помогал экономике Ирака строить комбинат минеральных удобрений в Салах-эд-Дине. С началом войны возвращаться в СССР отказался. Предатель Родины.

– По делам или развлечься? – интересуется водитель.

– По делам, – бурчу раздраженно.

Водитель кивает, словно давно знал, что я приеду сегодня по делам. Своим задумчивым видом он внушил мне надежду на неразговорчивость в поездке. Если бы я хотел поболтать, то сел бы в машину любого веселого улыбчивого араба.

Пэррис передал мне фотографию и назвал место. Кафе «Мамаша Пино». Александр Завьялов, бывая по делам в Париже, всегда приходит обедать в это заведение, питая романтическую привязанность к Монмартру. Живет он в разных местах и не задерживается по одному адресу больше чем на одну ночь. Из-за постоянных передвижений он носит все необходимое с собой – ноутбук, из которого мне необходимо слить информацию, пока он будет пить свой кофе, наслаждаясь панорамой Парижа. На мое логичное замечание о том, что посетителю кафе необязательно раскрывать и включать компьютер, чтобы поесть, Пэррис загадочно пообещал, что Завьялов ноутбук раскроет и включит в ожидании электронного письма.

– Очень важного письма, – заверил меня Саймон.

Ждать он будет до двух часов дня. Потому мне нужно успеть слить информацию до этого времени.

– Нельзя ли побыстрее? – говорю водителю, когда он в очередной раз вежливо пропускает перебегающую дорогу молодую парочку.

На циферблате часов приборной панели такси уже десять минут второго.

– Это же Париж, мсье, – перехватывает он мой взгляд, проговаривает протяжно. – Здесь не нужно смотреть на часы. Это город, где нужно наслаждаться жизнью.

– Я опаздываю на важную встречу, – поскрипываю зубами.

Он молчит в ответ, только выше поднимает горбатый нос в знак презрения к иностранцу с подобным отношением к Парижу. Я же постоянно смотрю на часы, не обращая внимания на город за стеклами автомобильных окон. Изучив карту, я решил, что от Северного вокзала до кафе на Монмартре минут десять езды – всего-то около трех километров по дороге, а напрямик и того меньше. Однако мы едем уже двадцать минут, и, мне кажется, автомобиль с каждым метром замедляется, и нас обгоняют уже прогуливающиеся по бульварам пешеходы.

– Вы знаете, что мученик Дионисий, в честь которого назван Монмартр, прошел с отрубленной головой в руках отсюда до самого Сен-Дени? – водитель, видимо, пытается заработать на чай, совмещая поездку с познавательной экскурсией.

– Знаю! Долго еще мы будем ехать? – рычу.

Водитель затыкается, и его гордый галльский нос теперь смотрит в небо. По карте спутниковой системы навигации на дисплее моего карманного компьютера точка автомобиля застряла где-то посредине маршрута.

– Остановите здесь, – бросаю на переднее сиденье несколько купюр и выскакиваю из салона такси.

По карте навигатора спешу сквозь толпу. Длинной лестницей вверх, через площадь, увешанную картинами уличных художников. Узкой улочкой по склону. Пока не показывается впереди открытая веранда с красной вывеской «Мамаша Пино». Смахиваю ладонью пот со лба. Половина второго. Среди посетителей на веранде, за круглым маленьким столиком в углу перед раскрытым ноутбуком сидит брюнет, похожий на испанца, и смотрит долгим взглядом вдаль, на раскинувшийся у подножия холма город.

Поднимаюсь деревянными ступеньками в кафе. Стараясь не глядеть на Завьялова, занимаю свободный столик в двух шагах.

– Мсье? – подходит официант.

– Черный кофе и пару теплых круассанов, – вынимаю из сумки ноутбук, раскрываю.

– Сию минуту, мсье, – официант исчезает.