Есаул из будущего. Казачий Потоп - Анатолий Спесивцев Страница 24

– Второй день головы ломаем, все не можем измыслить, как от сей беды избавиться? Основные-то силы наши в Польшу пошли, вернутся не скоро. Как до их возврата продержаться? – вступил в разговор и исполняющий обязанности главного атамана Кошелев.

– И что надумали?

– Соберем казаков в большой табор и будем изничтожать вражьи аулы по очереди, один за другим. Небось еду вороги не из беслеевщины возят, да и отдыхают между набегами на нас не в далеких горах.

– Это вы правильно придумали! Лишить врагов помощи здесь. Но неужели нельзя союзников из черкесов к делу привлечь? Они ж обычно друг дружку лютей всего ненавидят.

– В том-то и беда, – ответил Аркадию Петров. – Все, кто к нам склоняется, на Польшу пошли. На некоторых те же бесленеевцы напали или другие какие «добрые» соседи. У них, наших союзников, сейчас одна забота – свои городки и села оборонить.

– Ни за что не поверю, что у правителя Кабарды, Шо… Шове… черт бы побрал эти черкесские имена! Так у него наверняка несколько сот уорков для помощи нам найти можно. За ним ведь должок за помощь в борьбе с кабардинскими князьями имеется.

– Если христианства не примут, так в ад точно попадут! – поддержал попаданца Трясило. – Только ведь бесленеевцы ближайшие родичи кабардинцев, они не в такие уж давние времена из Кабарды переселились. Пойди правитель на них войной, у него под боком опять гиль (мятеж) начнется.

– Однако натухаевцы-то ему не родичи?

– Натухаевцы? Хм… не близкие… кх!.. кх!.. уж точно.

– Тогда срочно пошлите к нему за помощью против натухаевцев. Пусть не только верных уорков, но прежде мятежных сюда шлет.

– Зачем-то гилевцев (мятежников)? – удивился один из молодых атаманов, до этого почтительно молчавший.

– Гиль они в Кабарде против своего князя затевали, а здесь им все чужие. Однако в поход на Польшу из нашей помощи Шевенугко они не пошли. А пограбить-то хочется наверняка! Думаю, большинство с радостью согласится помочь враждебные нам аулы на дуван пустить. А там сами не заметят, как с бесленеевцами сцепятся. Те ведь нашим врагам помогать в бою будут. И очень важно привлечь на свою сторону те аулы, которые еще сомневаются. Закупками у них зерна и мяса, приглашением вместе пограбить соседей, для черкесов это дело привычное.

– В спину не ударят? – засомневался осторожный Кошелев.

– Могут и ударить, если неосторожно задом к ним повернемся. Придется с ними быть особенно осторожными. Однако если удастся их привлечь, то следующим летом в уничтожении бесленеевцев будут и кабардинцы участвовать. А гнобить бесленеевцев придется, иначе они нас вырежут. И другим наука будет, десять раз подумают, прежде чем на казацкие села нападать.

* * *

Молодая жена знаменитого колдуна фурора в донской столице не произвела. Многие были разочарованы ее «солидным» возрастом.

– Девка-перестарок! – возмущались одни. – Непонятно, куда он смотрел, когда ее выбирал? Или спьяну предложение сделал, а потом отступиться побоялся, все же родичка Хмеля.

– Действительно! – поддакивали другие. – При его-то достатке и знакомствах мог бы на двенадцатилетней юнице жениться. А он в дом старуху ввел.

– И на рожу совсем не красавица! – поддерживали неприятие представителей сильного пола местные красавицы. – Да и фигура… не туда и не сюда. Не юная девица, не зрелая женщина. Здесь каждая вторая не хуже, а остальные – много лучше! Может, заколдовала она его? И на старуху бывает проруха, и на колдуна, наверное, имеется особое колдовство.

– Чем это, интересно, ему наши казачки не угодили, что он со шляхтянкой связался? – возмущались третьи. – Наши-то девки правильные, уважительные, свое место в доме знают, на улице мужчинам дорогу уступают. А эта… ходит, задрав нос, да с охранником впереди. Ей-богу, нарочно бы перешел дорогу и вышел этой чванливой бабе навстречу, да с охранниками колдуна связываться неохота. Мигом голову задом наперед свернут и скажут, что так и было!

– Ясное дело, у них с простыми людьми разговор короткий! – поддерживали их четвертые. – Только если уж захотелось ему знатной жены, то чего он себе черкесскую княжну, магнатскую или даже султанскую дочку не взял? Ведь все знают, что по ночам филином оборачивается и куда хочет может залететь, что захочет взять.

– Не… это не он в филина превращается, другой характерник. А его по ночам черт в любое место по желанию носит, причем невидимым. Откуда, думаете, у него такое богатство?

– Да зачем ему на черте летать, если он волшебное слово знает, любые клады, самые что ни на есть глубоко зарытые, может отыскать. А черт ему помогает их безнаказанно взять, на себя проклятья принимает!

В общем, понести может не только отдельно взятого Остапа, но и сплетников целого города, а потом и края. Причем, распространяясь, слухи разрастались и мутировали похлеще, чем крысы в неумело написанной постапокалиптике, принимая совсем удивительные и причудливые формы. После их расползания мечты о незаметности для Аркадия остались в прошлом.

Зазванный в гости Трясило внимательно выслушал советы об употреблении кумыса и меда, пообещал обратиться к знахарям для консультаций по поводу его хворей. Однако неожиданно сильно возмутился, когда заметивший потребность старого атамана вертеть в руках трубку попаданец посоветовал ему завести четки.

– Я что, иезуитский выкормыш?!! – резко выразил протест таким предложением Федорович. У него почему-то четки однозначно ассоциировались именно с католичеством. – Я тебе не папист проклятый!

С немалым трудом и помощью ездивших на богомолье в православные монастыри казаков Аркадию удалось убедить престарелого пирата в полной православности четок.

Война

Апрель – май 1639 года от Р. Х.

Пока Аркадий пытался наладить семейную жизнь и продолжить двигать прогресс, почти со всех сторон бушевала война. Исключением был север, где Россия и Литва не воевали, а только готовились к битвам и осадам. Радзивиллам удалось пригасить восстания селян, но ненависть ограбленных и униженных людей никуда не делась и ждала только возможности выплеснуться.

Приезжавшее от Хмельницкого тайное посольство договорилось с магнатами о нейтралитете между Малой Русью и Литвой. Гетману не хотелось воевать на два фронта, Радзивиллам мечталось о независимости, впрочем, объявлять об отделении от Польши они не спешили, слишком уж шляхта против такого шага была настроена. Зато фактическое предательство своих польских собратьев устроило большинство, подставляться под набеги калмыков, казаков и черкесов желали ОЧЕНЬ немногие. Жаждавшие помахать саблей ехали выполнять свой долг перед королем в частном порядке. Армия Литвы сосредоточилась на востоке и юге государства для защиты страны от возможной агрессии. Приказы из Варшавы игнорировались.

Вернуть Смоленск было идеей фикс Михаила Романова, но пока он, несмотря на вдохновляющие речи монахов, юродивых и некоторых царедворцев, воздерживался от похода на Литву. Уж очень в плохом состоянии были финансы государства. Как это ни смешно звучит, но прекращение татарских набегов и возможность освоения плодородных черноземов только истощили казну. В новые земли приходилось нешуточно вкладываться, а отдача от них была пусть и ближней, но перспективой. Государь всей душой рвался на запад, на освобождение древних русских городов, однако был вынужден считаться с реалиями. Денег на войну в этом году собрать не удавалось, а налагать на и без того измученное податное население новые налоги означало заведомо подстрекать его к бунтам.