Везуха - Сергей Чекмаев Страница 24

– Делать вам больше нечего. – Андрей протер последний фужер, поставил в сушилку. – И не вопи так, Димку разбудишь. Пусть отдохнет.

– Да я и не воплю, радуюсь просто. Обычно я у вас, шулеров проклятых, проигравший, а тут хоть какая-то, – Егор прищелкнул пальцами и закончил уверенным тоном дающего интервью министра финансов, – положительная динамика наметилась…

– Какая уж теперь динамика… Расслабился Димыч без Светки, ничего не скажешь…

– Тебе зато свезло. А то, если б до конца доиграли – точно пришлось бы харакири делать.

Андрей взял из его рук пепельницу, вытряхнул в урну, сунул под горячую воду, надеясь, что Егор не заметил, как у него внезапно задрожали пальцы. Конечно, слов нет, Светкина авария и вся последующая суматоха спасли его от проигрыша, словно бы кто-то… Да нет! Чушь все! Чушь и глупости… Егор прав – не надо читать желтую прессу, спокойней спать будешь.

Вслух же он сказал о другом:

– Слушай, не повторяй всякий бред за телевизионщиками! «Харакири» – отнюдь не то, что ты думаешь. Где-то произошла маленькая неточность, ляпнул какой-нибудь комментатор с бодуна и – все! Пошло гулять по миру, проникло в энциклопедии и справочники и прочно там обосновалось. А на самом деле ритуальное самоубийство, единственная для японца с древними понятиями о чести возможность смыть с себя позор или бесчестие, называется «сеппуку», понял? Самурай специальным кинжалом вспарывает себе живот, а лучший, преданнейший друг, гордясь оказанной честью, в этот же момент сносит ему голову, чтобы не усугублять мучения. Действительно по-японски «хара» – живот, «кири» – резать, но словом «харакири» называют как раз таки неудачную попытку «сеппуку», вещь чрезвычайно позорную для любого японца. Такую, что даже и упоминать-то о ней лишний раз не хочется.

– Блин, Андрюха, какой же ты зануда, страх просто! Сказал бы «харакири» – ничто, жажда… то есть «сеппуку» это твое – все, я бы понял. А тебе только бы лекцию прочитать.

– А тебе – языком молоть. Скажешь тоже – «свезло»! Смотри, при Димыче что-нибудь подобное не сболтни!

– Чего я, совсем дурак, по-твоему?

Оставив беспокойно ворочающегося Димыча на попечение Ромки и взяв с него обещание «звонить, если что», Андрей поехал домой – отсыпаться после бессонной ночи. Прокатились они с Егором на славу: глаза до сих пор слезятся от бесчисленных вспышек «дальнего» света встречных машин, а руки дрожат, как у алкоголика. Именно – как. Коньяк выветрился еще по дороге в больницу, да и забыли про него в суматохе-то. Андрей только сейчас запоздало испугался по поводу того, что могло бы получиться, если бы их, не дай бог, тормознули гаишники.

А вообще, эти бесконечные «гонки на выживание» по подмосковным проселкам чем-то напомнили недавнюю поездку в Суздаль. До Владимира трасса была не так уж и плоха – «Синенькая» спокойно выдавала сто, не особенно-то уступая зализанным иностранкам. Могла бы и больше, но Андрей старался особенно не гнать. А вот с поворотом на Суздаль дорога, забитая бесконечной вереницей туристических «Неопланов» и «Сканий», заметно ухудшилась. Растрескавшийся асфальт без сопротивления покорялся двухэтажным громадам с затемненными окнами, но для изношенной «жигулевской» подвески явно был не по зубам. У самой городской черты автобусный беспредел заполонил всю дорогу, так что пришлось, пользуясь загодя прихваченной картой, рулить в объезд по раскатанной многотонными «Кировцами» грунтовке. Сбросив скорость, Андрей объезжал самые глубокие промоины, но «Синенькой» все равно доставалось. В багажнике со звоном перекатывались инструменты, а на спуске несчастная «шаха» поскрипывала и грохотала так, что Андрею оставалось только молиться. Не хватало только сломать что-нибудь в этих местах – проблем не оберешься! Никакой эвакуатор, понятно, сюда не приедет, придется чинить на месте, что тоже встанет в немалую копеечку.

Неожиданно резкий поворот заставил Андрея сильно вывернуть руль, машина дернулась и налетела передним колесом на прикопанную у обочины ржавую рессору. Наверно, ту самую – пресловутую, от трактора «Беларусь». Неизвестно, кто и когда обронил ее здесь, но вот «Синенькой» она явно не понравилась. «Шаха» подпрыгнула, заставив Андрея пожалеть о недавно съеденном завтраке, с глухим скрежетом рухнула обратно на дорогу и… спокойно покатила дальше, словно ничего и не случилось. Разве что прибавился к ровному шуму мотора какой-то подозрительный скрип, но стоило Андрею выбраться на суздальский асфальт, как машина пошла ровнее и звук бесследно пропал.

Припарковавшись на платной стоянке недалеко от Торговой площади, Андрей благодарно похлопал «Синенькую» по капоту: спасибо, мол, сдюжила, старушка.

Суздаль Андрея поразил. Город пахал на туристов весь целиком, до последнего человека. Местный народ трудился экскурсоводами, смотрителями многочисленных музеев, поварами и официантами посконно-русских ресторанов и закусочных с неизменным «ятем» в названии. Те же, кому повезло оказаться владельцами ценной недвижимости, расположенной на туристических маршрутах, открыли в собственных домах магазинчики в полчеловека размером. Или же просто, ничтоже сумняшеся, выставляли на мостовую столы и торговали какими-то поделками под русскую старину.

В небольшом, изящно отреставрированном особнячке одного из местных турагентств Андрей выкупил «стандартный», по выражению местных профессионалов, тур: Музей деревянного зодчества – Покровский и Спасский монастыри – Торговая площадь – остатки крепостного вала – Кремль. Неприятно поразила невразумительная скороговорка экскурсовода, явно бывшей учительницы истории: стремясь побыстрее разделаться с группой, гидша молотила заученные слова со скоростью пулемета. Да и от объекта к объекту она перебегала весьма резво, растеряв по дороге полгруппы, и снова заводила свой скорострельный монолог, не удосужившись подождать отставших туристов. Андрей решил, что ей все равно, сколько перед ней слушателей, – она с такой же невозмутимостью вещала бы и для двух-трех самых резвых, лишь бы побыстрее закончить программу и метнуться за новой группой. Рынок есть рынок. Сколько групп обслужишь, столько и заработаешь. Несколько дней спустя, дописывая итоговый отчет, Андрей категорически не рекомендовал родной конторе пользоваться услугами местных гидов.

Суздальские храмы и монастыри не производили впечатления запущенных, наоборот – чисто выбеленные, отреставрированные, блистающие на солнце золочеными куполами, они будили в сердце какую-то смутную гордость. Не зря же весь Владимиро-Суздальский ансамбль ЮНЕСКО включила в реестр мирового зодческого наследия! Значит, и тут, в вечно пьяной и лапотной, по представлениям западников, Руси, могли и могут строить свое, способное поражать воображение и привлекать взоры.

Внутри одного из монастырей Андрей, к собственному стыду вернувшийся от возвышенного к низменному (ничего не поделаешь – природа берет свое), обнаружил чистый и сверхтехнологичный, однако платный, сортир. Тьфу. Нет, дело тут, конечно, не во внезапно проснувшейся тяге к русской посконности, просто обидно, когда на сортир деньги находятся, а на косметический ремонт храмов и монастырей – не всегда: кое-где все-таки виднелись недоделки. Впрочем, среди туристов немало иностранцев, а для них, черт его знает – к сожалению или к счастью, качественный ватерклозет является не меньшей достопримечательностью, чем все древние стены и могучие бастионы. Так что не стоит рубить сплеча – как это ни смешно для нас, но вернувшийся из поездки по «крэйзи Раша» добропорядочный бюргер в первую очередь расскажет друзьям в пивной не о каких-то там храмах и монастырях, да и не поймут его, а о том, что «эти русские даже туалет нормальный построить не могут».