Колыбель на орбите - Артур Кларк Страница 24

Мы прилунились на рассвете долгого лунного дня. Равнину исчертили длинные — на километры — косые тени. Чем выше Солнце, тем они будут короче, а в полдень почти исчезнут. Но до полудня пять земных суток, до ночи — еще семь. Впереди почти две недели дневного света, потом Солнце зайдет, и царицей неба станет голубая Земля.

В первые дни было столько хлопот, что почти не оставалось времени для исследований. Надо было разгрузить корабли, освоиться с необычной обстановкой, как следует овладеть большими и малыми электровездеходами, расставить герметичные купола, в которых нам жить и работать, пока не придет пора возвращаться. На худой конец можно оставаться в кораблях, но там и тесно, и неудобно. Конечно, в куполах тоже не слишком просторно, но после пяти дней в космосе они показались нам роскошными апартаментами; длинные трубы, соединенные с воздухоочистителями на кораблях, позволяли дышать вполне сносным воздухом. Естественно, американцы соорудили себе самый вместительный купол, со всевозможными приспособлениями, включая горячую мойку для посуды. Не говоря уже о стиральной машине, которую они охотно одалживали нам и русским.

Десять дней спустя, уже «под вечер», мы наконец-то завершили организационный период и могли подумать о серьезных научных исследованиях. Состоялись первые несмелые вылазки в неизведанные просторы вокруг базы. Конечно, у нас были подробнейшие карты и фотоснимки района, в котором мы прилунились, но они подчас оказывались удивительно обманчивыми. На карте — маленький бугорок, а для человека в скафандре — целая гора; гладкие равнины местами покрывала глубокая, по колено, пыль, которая чрезвычайно затрудняла ходьбу. Но все это, разумеется, пустяки, и слабое тяготение возмещало многие неудобства.

По мере того как у ученых копились наблюдения и образцы, росла нагрузка на радио- и телевизионные каналы с Землей, и наконец узлы связи перешли на непрерывную работу. Мы дорожили каждой минутой: даже если нам самим не суждено вернуться на Землю, туда попадут собранные нами знания.

Первая автоматическая грузовая ракета прилунилась за два дня до заката, точно по расписанию. Мы приметили на фоне звезд пламя тормозных двигателей, потом оно вспыхнуло снова, уже перед самой посадкой. Собственно посадку мы не могли видеть с базы, для безопасности ракета садилась в пяти километрах от нее. А на Луне пять километров — это за горизонтом.

Когда мы подошли к ракете-автомату, она уже стояла на амортизирующей треноге, чуть накренившись, но целехонькая. И груз был в полной сохранности, от приборов до продовольствия. Ликуя, мы отвезли все на базу и с некоторым опозданием отпраздновали покорение Луны. Люди потрудились основательно, не грех было и отдохнуть.

Славно повеселились, ничего не скажешь. Гвоздем программы был казачий танец в исполнении облаченного в скафандр Краснина. Потом нам пришло в голову устроить состязания, однако мы быстро убедились, что выбор видов спорта сильно ограничен. Нужно ли объяснять почему? Крокет и кегли подошли бы, да нечем играть, а вот футбол, скажем, или крикет начисто отпадали. При таком тяготении футбольный мяч от сильного удара улетел бы за километр, крикетный и вовсе исчез бы бесследно.

Первым придумал подходящий для Луны вид спорта профессор Тревор Уильямс, наш астроном. Кстати, он был одним из самых молодых членов Королевского астрономического общества: Уильямсу исполнилось всего тридцать лет, когда он получил это почетное звание. Труды по межпланетной навигации принесли Тревору Уильямсу мировую славу; менее известны были успехи профессора в стрельбе из лука. Два года подряд он выигрывал первенство Уэльса. И я нисколько не удивился, застав его за стрельбой по мишени, водруженной на груде лунного шлака.

Лук был довольно своеобразный: древко склеено из пластмассы, тетива сделана из стальной мерной проволоки. Откуда только он все это раздобыл? Но тут я вспомнил, что транспортную ракету безжалостно разорили, теперь куски ее можно было встретить в самых неожиданных местах. Однако всего замечательней, пожалуй, были стрелы. Чтобы придать им устойчивость в безвоздушной среде, перья, разумеется, не годились. Тревор сделал стрелы нарезными, а древко снабдил маленьким приспособлением, которое заставляло их вращаться наподобие пули, и они летели прямо.

Даже из такой самоделки можно было при желании пустить стрелу на целый километр. Но Тревор не собирался растрачивать драгоценные стрелы, он предпочитал упражняться в меткости. Странно было видеть, как стрелы летели почти параллельно поверхности Луны. Кто-то посоветовал Тревору быть поосторожнее — не то его стрелы превратятся в этакие лунные спутники и, завершив оборот, его же поразят в спину…

Вторая грузовая ракета пришла на следующий день после первой, однако на этот раз случилась промашка. Посадка-то была безупречной, но, к сожалению, автопилот, нащупывая радаром площадку, допустил одну из тех ошибок, от которых эти простодушные механизмы невозможно отучить. Он выбрал единственную во всем районе совершенно неприступную горку, захватил лучом ее вершину, и ракета опустилась на нее, точно орел на скалу.

До зарезу нужное снаряжение — на высоте ста пятидесяти метров, а через несколько часов наступит ночь. Как быть?

Человек пятнадцать одновременно предложили решение. Пять минут на базе царила суматоха: мы собирали весь наличный запас нейлонового шнура. И вот уже подле ног Тревора, аккуратно свернутый, лежит шнур длиной больше тысячи метров, и мы нетерпеливо ждем. Он привязал конец шнура к стреле, натянул тетиву и для пробы выстрелил в небо. Стрела взлетела на половину высоты горки, затем вес шнура заставил ее вернуться.