Джим Уэйд - Генри Каттнер Страница 24

В поле зрения Грома Уэйда появился Квестер, лицо его блестело от пота, лысая голова была испачкана кровью. Его одежда была в лохмотьях. В одной руке он держал пистолет, но, увидев Уэйда, тут же вскинул его. Его губы скривились в крике проклятия.

Гром Джим метнул маску. Это был хороший снаряд, легкий, но громоздкий. На секунду он отвлек Охотника – достаточно, чтобы его пуля прошла мимо цели. Затем Уэйд, схватив нож, перепрыгнул через валун и бросился на противника.

Снова загрохотал пистолет, вспышка выстрела ослепила Уэйда. Он почувствовал, как тошнотворная боль разорвала его бок.

«Ребро сломано», – подумал он, и тут его сжатый кулак нашел цель, послышался глухой удар.

На секунду мир словно замер, затаив дыхание, не двигаясь. И только потом Уэйд понял, что нож, который он сжимал в другой руке, по самую рукоять вонзился в грудь Квестера. Он инстинктивно отпрянул в сторону, когда палец умирающего вновь надавил на курок. Но выстрела не последовало.

Рот Квестера широко раскрылся, как будто он пытался вдохнуть.

– Гром Джим! – произнес он тихим, странно удивленным голосом.

И он упал, вырвав рукоять ножа из руки Уэйда.

Одновременно раздался выстрел. Это что-то ударило Уэйда. Он знал, что в него попали, но не мог сказать, откуда стреляли. Все его тело словно онемело. Все, что он мог видеть, – это пистолет, выпавший из расслабленных пальцев Квестера. Он нырнул за ним, чувствуя, как свинец обжигает ему спину.

Холодная сталь казалась льдом на его ладони. Знакомое ощущение пистолета в его руке было сродни пожатию руки вновь обретенному другу. Когда Уэйд повернулся и поднял пистолет, он увидел на фоне неба силуэт герцога Солента.

Евразиец стоял неподвижно, как статуя, с винтовкой у бедра. Он подняло ее для нового выстрела. Но пистолет Уэйда заговорил первым.

Глаза Грома Джима, казалось, снова превратились в озера черного льда. Его лицо стало безжалостной маской, напоминающей лик Люцифера. Он ждал, пока герцог Солен поднял руку словно хотел коснуться креста – клейма, выжженного у него на лбу – но его больше не было! Пуля Уэйда стерла его навсегда.

Солент повалился, как дерево, рухнув лицом вниз, и покатился вниз по оврагу. Наконец он застыл неподвижно на берегу, слепо глядя вверх.

Сатанинская, безжалостная ярость потухла в глазах Уэйда. Он повернулся, с трудом встал и побрел прочь, вверх по ущелью, назад к городу. Казалось, он забыл о существовании герцога Солента.

И снова Джим Уэйд сдержал обещание.

Он уставился на Минос. Люди высыпали из пролома в стене, растекаясь по равнине. Быки почти все разбежались, и те немногие, кто остался, быстро падали под стрелами и пулями. Заметив Рыжего Аргайла и Заточку Марата, Уэйд поспешил к ним.

– Найдите мне лошадь! – крикнул он, и к тому времени, как он добрался до своих спутников, рядом с ними уже ждал быстрый серый жеребец.

Рыжий ухмыльнулся сквозь толстый слой грязи и крови. Заточка каким-то образом умудрился остаться во всем чистом, если не считать рукава, насквозь пропитанного алым.

– Куда-то собрался? – спросил Рыжий. – Самое время для верховой прогулки.

– Гэлбрейт все еще в плену, – пояснил Уэйд. – Я должен…

Заточка схватил его за руку, удерживая.

– Подожди немного! Кардот уже послал отряд в священную долину, чтобы навести там порядок. Они найдут профессора.

Уэйд помедлил, глядя на группу всадников, мчащихся на север по равнине.

– Хорошо…

– Можешь не верить, но ты ранен, – продолжал Заточка. – Ты не смог добраться до долины раньше солдат, так что какой в этом прок? Просто расслабься. – Он вскочил в седло. – Я поеду с ними и прослежу, чтобы все было в порядке. Где этот старый козел?

– В храме Кноссоса, – ответил Уэйд и, обернувшись, ахнул от боли.

– Видишь? Сломанное ребро, наверное… Адиос! – Заточка пришпорил коня и поскакал вслед за остальными.

Рыжий начал кричать на греческом, который помнил.

– Иди-ка сюда, бритоголовый! Протяни руку! Как, черт возьми, я могу делать перевязку с раненной рукой?

– Я в порядке, – отмахнулся Уэйд. – Если только пули не остались внутри моей шкуры.