Неназываемый - А. К. Ларквуд Страница 24

Остаток ужина прошел без происшествий. Вслед за тушеными змеями подали безобидного жареного козленка, и присутствующие вздохнули спокойнее.

В конце концов ужин закончился, и Ксорве с Таймири были свободны. Таймири заинтересовала одного из офицеров, и Ксорве пришлось возвращаться в их комнату одной. Но она не возражала: следовало привести мысли в порядок. Можно было бы воспользоваться шансом и осмотреть эту часть крепости, но Ксорве была переполнена впечатлениями и боялась заблудиться.

На полпути она вдруг услышала за дверью кладовки судорожный всхлип. Ксорве остановилась и прислушалась. Всхлипов не было, наступила тишина, а потом послышались удары и грохот, как будто кто-то изо всех сил колошматил ящик с дынями.

Ксорве открыла дверь. Посреди кладовки Талассерес Чаросса изо всех сил колошматил ящик с дынями. Он заметил ее не сразу, и притворяться было уже поздно.

– Убирайся! – буркнул он, вероятно, надеясь, что она испугается. Глаза у него были красными, уши поникли.

– Что случилось? – спросила она.

– Это не твое… это непочтительно, ты знаешь, чертовски непочтительно… тебя кто-то послал? Иди и скажи Шадрану, что он может съесть свой член, я не потерплю, чтобы ко мне так обращалась служанка…

– Что случилось, – повторила Ксорве, – господин?

– Ничего, – ответил Талассерес, – кем ты себя возомнила?

– Вообще-то я не служанка, – сказала она. Ее так и подмывало рассказать ему правду. Иметь союзника – это было так заманчиво. Он наверняка хорошо знает крепость и мог бы помочь ей найти другой вход и выход. Но Талассерес Чаросса был племянником Олтароса. Пусть даже все здесь ему ненавистно, ему нельзя доверять.

– Знаю, – бросил он, – ты посудомойка или что-то вроде того. Ты правда думаешь, что я буду лежать без сна всю ночь и переживать: о нет, я назвал ту девчонку служанкой, а она, боже ты мой, вообще-то не чертова служанка?

Ксорве вспомнила его лекцию о сервировке и едва не рассмеялась.

– Мне жаль, что так случилось с Тенокве, – сказала она, пробуя зайти с другого угла. Если ей нужна его информация, у нее должно быть что-то взамен.

– Да плевать я хотел на Тенокве, – ответил Талассерес. – Этот идиот заслужил был съеденным змеей. Такие идиоты должны сами себя облить соусом, выйти в пустыню, лечь на землю и ждать, пока их сожрут змеи, чтобы всем остальным не пришлось сидеть и выслушивать жалкие потуги Псамага на остроумие.

– И все же, – сказала Ксорве.

– Я не имею никакого отношения к Тенокве, – сказал Талассерес. – Я-то не идиот. Я не виноват, что мой треклятый дядюшка Олтарос решил, что ему не жалко будет от меня избавиться.

– Оу, – сказала Ксорве. Многолетний опыт жизни рядом с Сетенаем научил ее, что иногда достаточно время от времени вставлять междометия, и собеседник сам все тебе выложит.

– Ага, – сказал Талассерес, – Тлаантотский связной, как же. Я здесь заложник.

Он еще раз пнул дыни, ушиб палец и протяжно вздохнул с таким отвращением, что молоко могло бы скиснуть.

– Возможно, стоит уехать отсюда, – предложила она. Он горько рассмеялся.

– И как же мне это сделать? – спросил он. – Можно, конечно, выйти через центральный вход или Врата, и смерть моя будет быстрой, но Псамаг не дождется такого праздника.

– Но есть же и другие пути? – предположила Ксорве в надежде, что он слишком погружен в свою печаль и не заметит, что она слишком любопытна для посудомойки.

– Конечно, есть путь через пещеры, но я уж постараюсь, чтобы меня не сожрала заживо эта чертова змея, – сказал Талассерес. Он всхлипнул, но тут же сделал вид, что откашлялся. – Кто ты вообще такая?

Ксорве отчаянно хотелось узнать, что за «пещеры» он имел в виду, но она решила не испытывать удачу.

– Меня зовут Сору, господин, – сказала она, сделав реверанс.

– Так вот, Сору, – сказал он, – пошла прочь.

В конце концов Ксорве вернулась в спальню. Она чувствовала себя так, будто отстояла несколько раундов против лучших бойцов Синих Вепрей, но сон не шел. Талассерес Чаросса – ее шанс? Вряд ли он станет ее союзником, но, возможно, у него есть слабое место, на которое удастся надавить. Правда, в этом гораздо лучше разбирался Сетенай. Но Талассерес знал схему крепости и совершенно точно нуждался в ком-нибудь, кому можно излить свои жалобы. Она поговорит с ним, хуже не будет. К следующей их встрече она будет во всеоружии.

В последующие дни повсюду разнесся слух, что Тенокве казнили за измену, но Ксорве и Таймири никому не рассказали о том, что видели.

Несколько ночей спустя Ксорве разбудило чье-то присутствие – кто-то поблизости слишком сильно старался не шуметь. Она выглянула из-под простыни и увидела, как Таймири поспешно одевается в свете, пробивающемся из-под двери.

– Что случилось? – шепнула Ксорве. Сил у нее не было, но вдруг опять нужно идти в комнаты Псамага.

Таймири подскочила и заворчала:

– А ну спи… Ой, Сору, это ты. Помоги мне уложить волосы.

Она заплела волосы в четыре косы и попросила Ксорве уложить их затейливыми колечками от лба до затылка и закрепить серебряной заколкой. В полутьме это оказалось нелегким занятием, но Таймири терпеливее, чем обычно, сносила неопытность Ксорве. Пряди были гладкими и тяжелыми, как металлическая сетка. Ксорве показалось, что ей не стоит слишком тянуть, иначе это будет расценено как вольность.

С такой прической Таймири выглядела значительно старше, как взрослая и уверенная в себе женщина. Это слегка обеспокоило Ксорве – раньше она не замечала в подруге другую грань.

Надев туфли, Таймири поманила Ксорве за собой в коридор.

– Не говори остальным. У меня свидание с Шадраном. Капитаном Шадраном.

Ксорве моргнула от удивления и своего рода восхищения.

– Я серьезно. Не говори никому. Это еще не решенное дело, и я не хочу, чтобы они злорадствовали, если все сорвется.

Ксорве кивнула, и Таймири почему-то рассмеялась.

– О чем это я, конечно, ты никому не расскажешь, – сказала она. – Мне удалось удивить тебя. Не думала, что такое возможно.

Пауза. Таймири улыбнулась про себя, словно решая, стоит ли поделиться секретом.

– Ты милая, – сказала Таймири на карсажийском. Ксорве не сразу поняла ее слова и тем самым ничем не выдала себя.

А затем Таймири встала на цыпочки и поцеловала ее в губы.

Ксорве никогда раньше не целовали. Изумление ослепило ее, словно вспышка яркого света. Мгновение спустя все закончилось.

– Пожелай мне удачи! Увидимся завтра, – Таймири снова засмеялась и убежала дальше.

Ксорве вернулась в спальню и села на кровать. Если бы Таймири дала ей пощечину, это не так бы ее изумило. Тогда она хотя бы знала, как себя вести. Через какое-то время она почти убедила себя, что ей все это почудилось, но ей не удавалось выкинуть из головы воспоминание о холодных губах Таймири, их невесомом, как пыль, прикосновении. Ксорве ладонью вытерла рот и постаралась заснуть.