Заговор Алого Первоцвета - Саймон Хоук Страница 24

Фраза вызвала какой-то смех, но было очевидно, что аудитория с нетерпением ожидала услышать об этом Алом Первоцвете.

– И поэтому я согласился сдать в аренду « Мечту», пока я ею не пользуюсь, – сказал Дьюхерст. – Можете представить мое удивление, когда я обнаружил, что привезенный из Франции товар оказался герцогом де Шали и его семьей! Бриггс передал мне записку, подписанную этим звездообразным цветком, умоляя меня, как человека определенного положения, использовать свое влияние, чтобы помочь герцогу де Шали и его сыновьям начать новую жизнь в Англии и простить эту небольшую уловку во имя свободы и человечности! Более того, я узнал, что в тот момент, когда наши новоприбывшие ступили на английскую землю, гражданину Фукье-Тенвилю, государственному прокурору, была доставлена записка, подписанная таким же звездообразным цветком, в которой сообщалось, что три жертвы улизнули от гильотины и что это только начало!

Это известие было встречено спонтанными аплодисментами, и прошло некоторое время, прежде чем Дьюхерст смог продолжить.

– Что ж, нет необходимости говорить, друзья мои, что я не только был поражен смелостью этого неизвестного мне авантюриста, но я совершенно проникнулся его преданностью принципам, которые так дороги нашим английским сердцам. Этот Алый Первоцвет, как он себя называет, является для всех нас истинным примером. Я не знаю, кто он, и не знаю, почему он решил скрываться, но вот что я знаю точно: я горжусь тем, что в какой-то мере смог ему помочь. Я проинструктировал Бриггса, что в случае, если к нему обратятся еще раз с аналогичным предложением, ему надлежит вернуть в полном объеме сумму, уплаченную за аренду « Мечты», и быть готовым предоставить ее в любое время этому Алому Первоцвету для использования по его усмотрению для дальнейших дерзких спасений и с моими самыми искренними комплиментами! Присутствующий здесь Ффаулкс согласился присоединиться ко мне в моих усилиях, чтобы спасенные этим галантным кавалером почувствовали себя в Англии как дома, и я призываю всех вас в эту ночь присоединиться ко мне в тосте за этого мужественного человека и оказать ему вашу поддержку! Джентльмены, – сказал он, высоко подняв бокал, – я пью за Алого Первоцвета!

Все присутствующие поднялись, как один, с поднятыми кверху полными бокалами и повторили тост.

– За Алого Первоцвета!

Черт возьми, подумал Финн. Жаль, что мы не можем завербовать этого персонажа в корпус. У него прирожденный талант. Все выпили и сели, чтобы принять участие в оживленной дискуссии и расспросах герцога де Шали. Оставшуюся часть вечера заняли спекуляции, связанные с Алым Первоцветом. Дьюхерст и де Шали не смогли бы сыграть свои роли лучше. Неизвестный англичанин мгновенно захватил всеобщее воображение.

После ужина многие гости отправились танцевать в бальный зал, но большая группа джентльменов собралась в гостиной, чтобы выкурить свои трубки и попробовать консервированные фрукты из погреба Блейкни, пока они обсуждали то, что происходило по ту сторону Ла-Манша и, в частности, участие неизвестного англичанина в спасении французских аристократов.

Эдмунд Берк воспользовался ситуацией, чтобы развязать горячую полемику относительно своего мнения о мятеже во Франции. Финн зажег свою трубку, подошел к Дьюхерсту и начал с ним разговаривать недостаточно тихо, чтобы не быть услышанным.

– Интересно, о чем он говорит? – сказал он скучающим тоном.

Шеридан, который пришел в сознание и, хотя и неровно стоял на ногах, казалось, собирался осушить подвал Блейкни досуха, услышал его и, пошатываясь, подошел к ним.

– Он опять о Революции, – сказал он неровно. – Я уже слышал эту тоскливую песню в парламенте. Несмотря на то, что он, кажется, потрудился ее запомнить, повторные выступления не делают ее лучше.

Тем временем Берк набирал обороты в своей диатрибе, обличающей лидеров Республики.

– И это правильно, что эти люди должны прятать свои головы, – яростно сказал он. – Правильно, что они должны понести ответственность за свое участие в разорении, которое их совет навлек на своего суверена и свою страну. Они позаботились о том, чтобы лекарство для больного государства превратилось в яд! Они позаботились о том, чтобы французы восстали против кроткого и законного монарха! Их сопротивление стало ответом на уступки; их мятеж вырос из защиты; их удары были направлены против протянутой руки, которая предлагала милость, пощаду и избавление.

Шеридан громко срыгнул, и Берк выстрелил в него ядовитым взглядом.

– Послушай, Берк, – сказал Финн, – это был сильнейший выброс. Я действительно поражен пылкостью твоего ораторского искусства. Хотел бы я уметь говорить с такой страстью. Так что, для Франции вообще нет никакой надежды?

– Никакой, если они продолжат свой нынешний курс, – сказал Берк, хватаясь за лацканы и надуваясь. – Люди не захотят иметь потомство, которое не будет брать пример со своих предков.

– И то правда, – сказал Финн, и его лицо приняло задумчивое выражение. – Если мы, англичане, оглянемся назад на наших предков, то увидим, как они носятся с голыми задницами, и раскрашенными в синий цвет. Полагаю, мы проделали долгий путь с тех пор, а, что? Учитывая столь скромный старт, подумайте, какое потомство ждет нас впереди!

На мгновение воцарилась полная тишина, все неуверенно на него посмотрели. Берк выглядел совершенно растерянным, но в углу рта Шеридана начала дергаться улыбка, и драматург прикрыл ее рукой.

– Франция, мой дорогой Блейкни, – сказал Берк, пытаясь вернуть все на круги своя, – Франция купила нищету ценой преступления. Вы только что вернулись из Парижа, конечно же, вы должны согласиться, что Франция не пожертвовала своей добродетелью ради своих интересов, а скорее она отказалась от своих интересов, чтобы она могла проституировать своей добродетелью.

– Богом клянусь, такое вполне возможно, – сказал Финн. – Мое поместье в Руане было конфисковано с целью получения доходов, необходимых для нового французского правительства. Боюсь, плохой бизнес для меня, хотя и выгодный для них. Вполне возможно, что Франция заинтересована в проституции своей добродетели, если она извлекает из этого подобную выгоду. Я знал немало дам полусвета, которые восстановили свою уничтоженную добродетель подобным образом.

Шеридан начал кашлять, но Берк, кажется, пребывал в полной растерянности. Он смотрел на Финна в полном изумлении.

– Что касается этого первоцветного парня, о котором все, кажется, так беспокоятся, – продолжал Финн, – то я не имею ничего против его смелости или идеализма, но, учитывая масштаб кровопролития, совершаемого по другую сторону пролива, спасти одного или двух аристократов – это все равно, что поссать против ветра, не так ли? Тем не менее, я желаю ему добра и надеюсь, что французский флот не узнает об участии Дьюхерста во всем этом, иначе они могут попытаться потопить его недавно купленную шхуну. Хотя, по правде говоря, я сомневаюсь, что у них найдется корабль, способный ее догнать.

– Кстати, да – сказал Дьюхерст, с улыбкой, – если французы потопят « Мечту», это избавит меня от расходов на ее содержание! Тем не менее, ты совершенно прав, Перси, есть определенный риск в предоставлении помощи этому Алому Первоцвету. Тем не менее, любой риск, на который я могу пойти, – ничто по сравнению с теми рисками, которым подвергается он. Я признаю, что для меня в этом может быть некоторый риск, но что такое жизнь без элемента риска? Просто существование. Если вам интересно мое мнение, господа, то этот Первоцвет – настоящий спортсмен! Я не могу придумать ничего лучше, чем играть в чехарду с французами и совать нос в дела Дантона, Робеспьера и всей их банды!