Время библиомантов. Книга крови - Кай Майер Страница 24

– Я заберу книги в надёжное место на сохранение.

– И меня вместе с ними? Ты ничего не сможешь сделать с книгами без меня. И чем дальше, тем больше обстоятельств, описанных в книгах, ты захочешь изменить, чтобы мир в точности соответствовал твоим представлениям. Или, может быть, ты сразу заставишь меня вписать тебя в «Книги творения» в качества творца, чтобы ты получила возможность переписывать их сама?

На мгновение Фурии показалось, что это было бы наилучшим решением, способом раз и навсегда сбросить с собственных плеч груз ответственности. Но с другой стороны, неужели она всерьёз хотела бы, чтобы кто-то другой обладал властью и полномочиями менять этот мир по своему усмотрению? А тем более настолько непредсказуемый человек, как Федра, или, ещё того хуже, Ментана? Она бросила на герцога мрачный взгляд, размышляя: что могло бы произойти, если бы она с «Книгами творения» в руках осталась с ним наедине? Видимо, Федра и Зибенштерн: были не единственными, кто вынашивал на книги свои планы.

Старик ободряюще кивнул Фурии: давай, мол, соглашайся наконец. Если Ментана действительно поможет ей добраться до книг и она перепишет их так, как предлагал ей Зибенштерн, и Федра, и герцог в мгновение ока вернутся в небытие.

– Если я перепишу «Книги творения», – сказала Фурия, – я изменю правила, по которым устроен этот мир, и тем самым изменю прошлое. Это может иметь последствия, которые не в состоянии предвидеть никто из нас.

– Мы вынуждены идти на этот риск, – ответила Федра. – Позже у тебя будет возможность доработать детали, исправить ошибки или отменить события, если это, конечно, понадобится.

– Но это же безумие! Если я изменю историю экслибров, скорее всего, я отменю не только события, но и, весьма вероятно, отправлю в небытие чернильных поганок, живущих там, в лагере! Ведь они все являются потомками экслибров, изгнанных в убежище. Если изгнание не состоится, все те, кто сейчас ютится в лагере, может быть, даже не появятся на свет!

– Не появятся на свет чернильными поганками, – уточнила Федра. – Диковинными тварями, которыми они являются сейчас. Но если ты внесёшь в «Книги творения» нужные исправления, они всё равно появятся на свет где-то ещё и будут здоровы и счастливы.

– Но ты не можешь быть в этом уверена! Ты просто надеешься на это и цепляешься за эту надежду как за соломинку.

Зибенштерн откашлялся:

– Вероятнее всего, нам придётся пойти на этот риск.

Охотнее всего Фурия бросила бы ему в лицо, чтобы он наконец заткнулся, а то она расскажет Федре о том, что на самом деле старик планировал отправить в небытие всех экслибров. Но в итоге это бы только всё усложнило. Фурия знала истинные мотивы его действий. Она опасалась не Зибенштерна и даже, наверное, не Федры, а герцога Ментаны. Получается, она вынуждена была доверить ему не только свою жизнь, но и жизни всех обитателей мира библиомантики. Ему – и никому другому.

– Я должна подумать, – сказала она.

– Подумать?! – Федра уставилась на неё, как будто Фурия только что сообщила им, что собирается устроить себе каникулы на пару недель.

– Хватит болтать языком! – заявил герцог. – У нас есть план, и мы будем действовать по нему.

Федра смерила Фурию презрительным взглядом: казалось, её зрачки с золотыми ободками сканировали девочку, как рентгеновские лучи. – Я считала, что ты значительно разумнее.

– Я же не говорю, что вообще не собираюсь переписывать «Книги творения», – возразила Фурия. – Но мне действительно нужно подумать. Дайте мне пару часов.

– Фурия, пожалуйста!.. – начал было Зибенштерн.

– Ни минуты на размышление! – прогремел Ментана, не привыкший, чтобы ему возражали, и уж тем более чтобы ему возражали шестнадцатилетние девчонки. – Мы отправляемся вместе в путь! Ты и я!

Федра тоже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но в ту же секунду Фурия повернулась на носках и ринулась прочь из комнаты. Пробегая по коридору к открытой двери, ведущей из бункера наружу, она услышала, как сзади ругается Ментана.

– Догони её! – велела Федра. – Догони и приведи обратно!