Империя диких богов. Легионы - Станислав Соловьев Страница 24

Местность сменилась почти сразу, свалка поднималась в гору, слева и справа от торчали останки бетонных конструкций. Когда-то давно они служили сортировочными пунктами, вокруг них множество бульдозеров расчищали огромные территории, которые позже заставляли контейнерами. После этого контейнеры грузились на фуры, и они уезжали в неизвестном направлении.

Теперь всего этого не было. Либо технологии переработки мусора продвинулись далеко вперед, либо свалка, подобно бескрайней пустыне, просто захватила новые территории. И если барханы начинались с горсток песка, то навалы мусора рождались из пластиковых бутылок. Блестящие этикетки, прозрачные емкости подбрасывало ветром и несло немного дальше от того места, где их выбросили. Огромная зловонная масса, как слизень, медленно перемещалась к новым меткам, покрывая все своим сплетенным из хлама туловищем. И так из года в год, десятилетиями.

Под ногами я замечал остовы школьных парт, доски, холодильники и телевизоры, груды компакт-дисков, гирлянды разноцветных кабелей, пакеты из под гамбургеров и чемоданы с рваной одеждой. Здесь можно было найти очень многое, но такова уж суть человечества: прежде чем перейти к следующему шагу, мы наваливаем тонны бесполезной материи по привычке, почти по инерции.

Из черных облаков, в отдалении, блеснула серебристая морда транспортника. Круглое судно несколько сотен метров в поперечнике, всегда двигалось с такой скоростью, словно ему было немного стыдно за все, что оно делает. В центре транспортника имелся огромный люк, который периодически открывался, чтобы высыпать еще одну порцию отходов. Собирались они там благодаря длинным, как щупальца осьминога, шлангам. Они тянулись на многие километры, создавая централизованную гидро-, пневмо- и бог весть еще какую систему. Мусор всасывался, вдавливался и вминался, с сумасшедшей скоростью мчась по многосуставным сочленениям.

Я приостановился, забравшись на бетонный блок. Отсюда открывался вид на окрестности, которые я и без того знал очень хорошо. Справа, едва различимый в дымке зловонного «дахания» свалки застыл гротескный силуэт ВАМ’а, справа — то самое здание, у подножия которого я провел ночь. От вертолета, конечно же, не осталось ни слуху, ни духу. Впереди, насколько хватало глаз, топорщилась балками и остовами бесконечная долина, над которой кружили десятки транспортников.

Телефон издал короткий сигнал — кто-то прислал мне сообщение.

«Ну что, нашел что-нибудь?»

Это сгорал от нетерпения Бойл. Сам он покупать информацию не решился, так как не доверял той смене, которая заступила сегодня у ворот Архиватора, а если быть точнее, с теми мордоворотами у него сразу не заладилось. Они нагрели его один раз, потом второй, а когда им пригрозили серьезными проблемами, прикрылись тем, что это все глупая шутка. Деньги они, правда, не вернули.

Бойл — полноватый меняла, который не слишком-то старался продвинуться по своей профессии, хотя где, как не на свалке, любой желающий мог обменять ржавую иголку на личный самолет? Этой игрой здесь занимались многие. Не от большой нужды, а потому что лучшего занятия не найти, когда ты живешь на бескрайнем море отходов человеческой цивилизации.

Вот люди и менялись между собой степлерами, файлами, авторучками, креслами и мониторами. Условия простые — всегда старайся получить предмет лучше чем тот, который решил обменять. И однажды рваный воздушный шарик обернется билетом за пределы свалки…

Транспортник замер, несколько красных лампочек вспыхнули предупреждая о скорой выгрузке мусора. На одной из его панелей сиял рекламный баннер: «Андроиды — наше будущее и безопасность производства!». Ничего ни о каких андроидах я не слышал, но объяснение этому было простое. Кто-то взломал систему транспортника и вывесил там случайный бред, который с реальностью не имел ничего общего.

Я, хотя и видел это уже очень много раз, все равно не смог оторвать взгляда от десятков тонн хлама, который сыпался с огромной высоты. Где-то там лежало нечто, за что я заплатил сотню кредитов. При том, что пособие для каждого жителя этой проклятой земли составляло двадцатку. Жалкую двадцатку, которой хватало на еду и только. А больше, по мнению государства, как бы оно ни называлось, нам и не нужно.

Вещи валятся прямо на наши головы, жить можно по тысячам тысяч контейнеров, оборудованных для бездомных вроде меня встроенной мебелью и санузлом.

Когда иссяк потом мусора и транспортник скрылся в черных облаках пепла, я спрыгнул на валявшийся под блоком матрас и легкой трусцой помчался в сторону метки на смартфоне. Почти сразу на глаза попалось несколько силуэтом, бегущих в том же направлении. Конечно же, они понятия не имели, что смогут там найти, но мне не хотелось бы устраивать разбирательство на пустом месте.

Мало ли кто еще одновременно со мной ухватится за таинственный «артефакт», как бы он ни выглядел…

— О, кто же это? Наш великий искатель? — еще на подходе меня окликнул знакомый девичий голос.

Проклятая Устина не упускала возможности мне как-нибудь насолить!

— А чего это ты такой молчаливый, малыш Пром? — не унималась деваха, по габаритам превосходившая меня почти втрое.

— Отвали, Усти, мне совсем не до тебя! — отмахнулся я, выискивая предмет, за которым сюда и явился.

— Тебе всегда не до меня, это же не повод не шлепнуть тебя по заднице, а? — Устина пошловато расхохоталась.

— Ты знаешь, какие нынче штрафы за домогательство, — устало напомнил я, осмотревшись в поисках ближайшей камеры — метрах в ста от нас как раз стоял тонкий горбатый столб, на котором как ягоды высыпали десятки камер, направленных во все стороны. — Вон оттуда нас отлично видно!

— Ой, какой ты недотрога! — с наигранным сожалением промычала моя старая знакомая. — Что же ты так изменился с нашей последней встречи? Неужели я теперь тебе не мила?

Я отвернулся, пойманный с поличным. Это было справедливое замечание, ведь не так давно мне пришлось признаваться в любви этой «крошке», когда понадобился кто-то крепкий, кто смог бы завести кое-какой древний агрегат. Пружинный механизм, рукоятка в виде лома, мотор размером с холодильник… В общем, я пошел на хитрость, не отдавая себе отчет в том, что творю.