Мироходцы. Пустота снаружи  - Илья Крымов Страница 23

В конце концов было решено создать реплики всех отобранных заведений и объединить их в одну громадную экспозицию на обособленном острове. По воле всемогущего существа эта задумка появилась в материи, а все жители того острова просто игнорировали ее. Также, перед тем как перевезти Миверну Янг, Владимир создал неподалеку от Самбхалы нечто вроде бутика, мечты всех модниц мира, собрав там десятку ведущих модельеров.

– Разве здесь было такое здание? – усомнилась пришелица, когда они вышли к этому небольшому архитектурному шедевру по заснеженной горной тропе. – Я же исследовала окрестности.

– Это все тайное мировое правительство, – пояснил он. – Хотят покрасоваться, чтобы у тебя сложилось о нас наилучшее впечатление. Вот набросали постройку за пару дней, внутри будут наши местные модники, которые быстренько сошьют для тебя соответствующий наряд, а потом мы полетим в музей. Там же и перекусим. Ты очень важный гость для целого мира, готовься к тому, что с тобой станут обращаться соответствующе.

– Со мной и так хорошо обращались, – ответила Мив, входя в фойе, где ждали Ральф Лорен, Том Форд, Марк Джейкобс, Ли Александр МакКуин и прочие «гламурные подонки».

Кутюрье приняли гостью в свои надушенные объятия и повели в примерочный зал, расхваливая рост, фигуру и все прочее. Они были всего лишь копиями настоящих людей, но полностью их повторяли, не считая единственного отличия, а именно – неспособности удивляться тому, чему удивляться не следовало.

– Ну а ты, дорогой, что же, не собираешься переодеться во что-то более… более… – Отставший от остальных лысый мужичок страдающим взором окинул растянутый серый свитер, старые джинсы и ботинки Владимира.

– Ладно. Только ничего особенного, какой-нибудь нормальный пиджак.

– Ску-у-у-у-ука! – проворчал лысый, жестом приглашая художника за собой.

– Владик, это Дольче или Габбана? – донесся голос из-под свитера.

– Какая разница? Все голубцы в кастрюле одинаковые.

Провозиться с одеждой пришлось порядочно. Лучшие кутюрье и портные мира три часа кряду создавали шедевр, попутно пытаясь насадить друг друга на закройные ножницы или ткнуть иглой в глаз. Единственной модели, судя по всему, вся эта кутерьма нравилась.

– Ваши женщины носят такую красивую одежду. Странное ощущение, но приятное.

– Басилпы не носят платья? – осведомился художник, вспомнив, что сфера моды как-то не попала в список тем, которые его интересовали во время их бесед.

– У нас нет такой одежды. Большинство предпочитает универсальные покровы, повторяющие форму тела, а в нерабочее время удобство всему голова. Яркие наряды уместны в основном при походах в оперу или театр. Дома ходим без одежды.

Владимир быстро отогнал появившийся в голове образ.

– Ну что ж, идем? Самолет ждет.

От «дома моды» отходила длинная взлетно-посадочная полоса, в начале которой гудел двигателями коричнево-белый гигант Airbus 340-300, скопированный с личного авиалайнера Алишера Усманова. Громадный кусок бессмысленной роскоши, которому тем не менее был отдан выбор.

Пропутешествовали с комфортом и неплохо развлеклись на борту, благо напихано туда было всего и много. Несколько часов тянули шампанское с закусками и смотрели старые советские фильмы, которые Мив очень полюбила.

– Я никак не могу понять, почему он им мешает? Он же руководитель, он должен направлять и поддерживать, а он…

– Потому что он «Мешалкин». Это сатира на глупого контрпродуктивного руководителя.

– Но разве глупцы могут становиться руководителями в развитом обществе? Пятый раз смотрю эту вашу «Карнавальную ночь» и не понимаю.

– И не поймешь. Может, еще раз «Кавказскую пленницу»?

– Давай!

– Еще «Кристалла»?

Когда самолет приземлился, у трапа их встречала группа ведущих искусствоведов со всех концов мира, которые также ничему не удивлялись, да еще и говорили на чистом русском языке. Для совмещения нескольких музеев было создано грандиозное здание в нарочито классическом архитектурном стиле: ничего стеклянного, металлического и светящегося, только голубой мрамор из Аргентины, колоннады и статуи.

Ее неспешно вели по анфиладам мимо античных скульптур, показывали картины Мане, Ван Гога, Саврасова, Поленова, Дали, Ренуара, Веласкеса, Поллока, многих других. Современных творцов Владимир решил не выставлять: солидную их часть он считал идиотами, а творения тех, кого не считал, превратить в шедевры должно было время. Кроме Железновой: ее проект «Самый темный час» он очень любил.

Кстати о времени: самого Владимира, как ни странно, больше порадовали исторические экспозиции, а не художественные. Являясь свидетелем многих исторических событий, художник любил сравнивать истину с сохранившейся памятью.

В общем и целом вечер прошел отлично. Там, где любой опытный турист уже валялся бы от усталости, офицер Янг продолжала шествовать по экспозициям, внимательно слушая экскурсоводов. История открывала путь в разум цивилизации, а искусство – в душу. Можно было сказать, что именно теперь она по-настоящему знакомилась с земным человечеством. Но это конечно же было не так, ведь ей показывали только светлую сторону.

Когда Мив покинула пределы музея, снаружи зарождалось теплое влажное утро. Море накатывало на каменистый пляж, а художник сидел в небольшой беседке.

– Это было здорово, – улыбнулась пришелица, садясь и ставя на пол туфли на высоком каблуке. – Ты уверен, что это обувь? Больше похоже на пыточное устройство.

– Есть у нас и такие штуки, называются «испанский сапог».

– Что?

– Я говорю, наши женщины идут на многие жертвы, чтобы подчеркивать свою красоту. За это их нельзя не уважать и не восхищаться ими. К сожалению, стандарты красоты у нас туповатые, так что приходится женщинам тяжко.

– А у тебя какие стандарты красоты? – спросила басилп из чистого интереса, массируя при этом ступню. – Можешь не отвечать, если не хочешь, я понимаю, что вы, люди, несколько замкнуты в некоторых вопросах.

– У меня их нет. Стандартов красоты. Женщина может быть какой угодно, высокой или низкой, в теле или худышкой, еще юной или уже моложавой, интеллектуально развитой или с узким кругозором, но она все равно будет прекрасна, покуда она женственна. Женственность как глутамат натрия: все делает лучше.

Откупорив очередную бутылку шампанского, художник протянул гостье бокал.

– Кажется, ты собирался показать мне что-то еще? Или уже показал?

– Нет-нет, еще нет. Хотя ты уже на это смотришь. – Владимир обвел рукой округу.

– В смысле, это место? А где мы?

– Сам остров земляне называют островом Пасхи, если тебе интересно. Что же конкретно до этого самого места, оно зовется бухтой Хотуити. Вон те здоровенные истуканы именуются моаи, а все вместе они – аху Тонгарики.