Спец - Владимир Поселягин Страница 23

Мы прошли в дом, и Аня снова охнула: мой вид был красноречивее слов – телогрейка обгоревшая, вата торчала, шлемофон выглядел не лучше. Снимая одежду, я попросил её:

– Шею мне посмотри. В танке горел, опалило немного. Ещё бы помыться, но это завтра, сейчас сил нет, полностью выложился.

Аня принесла аптечку и, устроив меня на табурете, глотая слёзы, стала обрабатывать раны. Даже ещё ожоги нашла. А все вонючие тряпки, пахнущие гарью, в сени выкинула, чтобы дома запаха не было. А потом мы устроились на кровати Дарьи, которая на нашем супружеском ложе почивала, так и не проснувшись, и я сразу вырубился, настолько был измотан.

Утром я проснулся первый. Надел амулет-помощник и стал одновременно готовить завтрак, затапливать баньку и печи в доме. На шум вскоре и девчата проснулись. Дарья удивилась моему появлению, но Анна всё пояснила. Когда мы завтракали, меня забросали вопросами. Скрывать особо я ничего не стал, ну и описал всё, что было, закончив такими словами:

– Жаль, конечно, что рейд так быстро завершился, но результаты всё равно огромные, больше двух тысяч немцев уничтожено, четыре генерала и с десяток разных полковников в плен попали, добыты штабные документы и штаб армии уничтожен. Есть чем гордиться.

– Тебя теперь наградят? – спросила Дарья.

– А вот этого, надеюсь, не произойдёт. Причина проста. Не хочу, чтобы кто-то знал, что я в этом участвовал. Если тот генерал от кавалерии умён, он всё себе припишет, тем более два сидора личных документов как доказательства вполне хватит. Да и пленные имеются. В этом рейде я понял, что по краю ходил и выжил чудом. Единственный из всех. Скорее всего, больше мне так не повезёт. Проверять не хочу. Повоевал хорошо, теперь буду домашними делами заниматься. Я не трус, и от войны не бегу, но этот рейд ясно показал, что комиссовали меня не зря. Я несколько раз чуть не погиб или заживо не сгорел, и всё из-за повреждённой ноги.

– Ну и правильно, – согласилась Аня и, посмотрев на меня, добавила: – Я в госпиталь, и ты тоже собирайся, со мной поедешь, мы там тебе раны обработаем. У нас врач по ожогам имеется, он тебя посмотрит.

– Они такие сильные?

– Нет, покраснение есть, но волдырей нет. Дней пять не мыться, мазь использовать, и всё пройдёт. Тебя действительно опалило.

– Я в баню хотел, – проворчал я. – Затопил уже.

– Мочить нельзя, вечером я сама тебя влажным полотенцем протру. Хотя-а… Чего ждать, задержусь. Идём в баню, а потом в госпиталь… Даш, убери со стола.

Младшая сестричка Анны стала суетиться на кухне, а мы пошли в баню. Жена тщательно, но аккуратно меня обтёрла, даже обгоревшие на затылке волосы промыла, и мы, собравшись, направились к трамвайной остановке. Прихрамывая, я опирался на руку жены: моя трость, к сожалению, сгорела в танке, а запасной нет. Надеюсь, в госпитале другую получу, Аня договорится, ну и пару запасных поищу. Вон, есть же трости с клинками внутри, поищу такие. Когда вернусь из госпиталя, помогу Даше со школой, документы при ней, надеюсь, проблем не возникнет, ещё ей нужно оформить разрешение на проживание в Москве. Это в райотделе милиции делается.

В госпитале Аня извинилась за опоздание, мол, по семейным обстоятельствам, а потом провела меня к нужному врачу, и тот, осмотрев мою шею, обработал её и наложил повязку, сообщив, что действительно ожог не страшный и через пару недель я о нём и не вспомню, но, пока воспаление, желательно ходить с повязкой. Не потеть, баню запретил. В принципе, я и сам это знал, но предпочитал не заниматься самолечением, а отдаваться в руки профессионалов.

Поцеловав Аню и подтвердив, что вечером её встречу, я отправился домой. К счастью, посещение госпиталя прошло благополучно, из раненых кавалеристов, кто сюда мог поступить, никого не встретил. Я действительно не хотел привлекать к себе внимание. Чёрт, а всё сам, знал ведь, что так будет, но всё равно отогнал танк к кавалеристам. Ладно, надеюсь, моё участие в этом рейде не всплывёт, хотя фамилию засветил. К наградам и признаниям я равнодушен, так что переживём, и слава мне ни к чему.

До обеда я решил вопрос о прописке Дарьи, это обязательно нужно было сделать для учёта, да и город фактически на осадном положении. Вести с фронтов тревожные, в одном месте немцы уже в двадцати километрах от Москвы, даже ночью доносится канонада. Сам я не слышал, спал после рейда как убитый, от других узнал. Школа у нас в районе есть, не отданная под госпиталь, только детей там с трёх районов… В три смены учёба идёт, и втиснуть туда ещё и Дарью было очень сложно. Мы с директором насчёт этого поговорили, отказ я слышать не хотел и смог уговорить взять девушку. Думал, придётся продовольственную взятку давать, говяжьими копчёными тушами, но нет, и так взяли. Во вторую смену будет ходить в 10-й «Е». Это с часу дня до четырёх, потом третья смена.

Наконец я занялся хозяйством, а при Дарье пришлось действительно всё делать самому, долго и сложно, оказывается, это. Я немного мухлевал, конечно, там, где она не видела, использовал амулет-помощник, но работа шла. Уже стемнело. Я закрылся в амбаре и приводил в порядок захваченную технику, размышляя. Было о чём. Проведённый рейд дал мне возможность понять, что использование амулета-проводника в паре со сканером – это отличный инструмент командира. Подразделение из бронетехники разных моделей, танков и самоходок, показало себя сверх ожидаемости. Я в восхищении и не скрывал этого. Тут опыт, пусть и небольшой, но получил. Теперь дело в другом. О море я пока не говорю, кроме двух речных бронекатеров и русской ладьи ничего серьёзного у меня пока нет. Сейчас я имею в виду покорение воздушного пространства, благо было чем. На немецкие машины я пока не замахиваюсь, слишком скоростные для меня и сложные в управлении, особенно без необходимого опыта полётов. Даже «Штука» тяжела. А вот У-2 или «Чайки», которые в два раза скоростнее кукурузников, можно попробовать использовать и наносить ночью удары по транспортным колоннам противника. Ночью-то мне никто не помешает это делать.

Надо это хорошо обдумать. Лыж у моих самолётов нет, значит, нужно использовать укатанные дороги или сделать полосы самому. Благо необходимая техника имеется. Сначала на У-2, нужно восстановить лётный навык. Начну с одного самолёта под своим управлением, наберусь опыта, потом парой летать буду. Часов пятьдесят налетаю, постепенно на «Чайки» начну переходить. Тоже поначалу освою одиночный полёт, потом парой или звеном летать начну. Эрэсы у меня есть, и много, бомбы тоже, буду бить по ночам по разным целям. Ох и повеселюсь… В общем, и тут опыта наберусь. Дальше освою остальную технику, ну и посмотрим насчёт морской тематики, но до лета это не горит. Надо только как-то подать Анне информацию, что я буду отсутствовать по ночам. Хм, может, сделаю вид, что устроился на военный аэродром вольнонаёмным? Например, на трактор, полосы чистить. Ночное дежурство через день. Неплохая идея, она мне нравится. Этим можно объяснить, откуда машины беру, да с аэродромного парка.

Тут время наступило за Аней ехать, так что я оставил дела и направился за женой. Дарья готовилась к школе, все принадлежности мы ей купили, одежда тоже есть, нормально. А идея об авиации мне нравится всё больше и больше. Да и насчёт повторения танкового рейда тоже стоит подумать. Если за неполные сутки я так результативно поработал, то можно сказать жене, что я на дежурство, например, в нелётную погоду, а сам к немцам в тыл, на У-2, и через сутки возвращаюсь отсыпаться. Чёрт, и эта идея мне нравится, только сначала амулеты поищу и разные артефакты. Ногу бы мне восстановить. Да и тут тоже есть вопрос, восстановлю, вернут в строй, нет, хромать до конца войны остаётся. Вот и стою перед выбором: лишиться свободы действий или нет. Последнее мне нравится больше. Решено – пока похромаю.