Тайны магического следствия - Дмитрий Дашко Страница 23

— Мистер Дональд, я буду стоять и звонить до тех пор, пока вы не откроете.

— Вижу, ты малый настырный и не свалишь, пока я не надеру тебе задницу, — сквозь зубы процедил я. — Пеняй на себя, парень! Ты сам напросился.

Я рывком распахнул дверь и оказался лицом к лицу с упитанным мужчиной в черном, как у агента похоронного бюро, костюме. Густые волосы были набриолинены, челка закинута назад, открывая с виду радушное лицо, но меня это показное радушие не могло ввести в обман. Я слишком хорошо знал эту породу людей, часто сталкиваясь с ними на службе. Правда, с Гаррисом прежде общаться не доводилось: он плавал слишком высоко для подавляющего большинства моих дел.

Хотя пальцы уже успели собраться в кулак, благоразумие все же взяло верх, бить его я передумал.

Адвокат оценил мой поступок.

— Благодарю вас, мистер Дональд. Боюсь, если бы вы приложились к моей физиономии, у меня потом долго не было бы возможности представлять дела моих клиентов в суде.

— Корнблат прислал вас снять с меня шкуру? — спросил я, не сводя с него глаз. — Вы опоздали. Эта нора — единственное, что у меня осталось, и то, по правде говоря, съемная квартира. Еще был телефон, но я его расколотил вдребезги. Если покопаюсь, найду пару трусов и носков. Они не сильно новые, но носить можно. Мистер Корнблат удовлетворится ими?

— Трусы он вам, пожалуй, оставит, — хохотнул Гаррис. — Но я пришел по другому вопросу.

— Какому именно? — без особого интереса спросил я.

— Вы удивитесь, но я собираюсь предложить вам работу.

— Мне? Работу? — изумленно переспросил я.

— Все верно. Если вы впустите меня, мы можем более детально поговорить на эту тему.

— Хорошо, — согласился я. — Пройдемте на кухню. Надеюсь, вас не смутит мой бардак.

Он сел за мой маленький обеденный стол, делая вид, что его не коробит гора немытой посуды в раковине, пустые бутылки и покрытая горелым жиром плитка.

— Кофе будете?

— Не откажусь, — кивнул он.

Я насыпал в турку четыре чайные ложки молотого кофе, добавил немного сахара и соли — этому рецепту меня научили в одной восточной лавочке, залил водой и поставил на плитку. Когда образовавшаяся на поверхности коричневая пленка стала покрываться пузырьками, убрал турку от огня, потом снова поставил на плитку и повторил несколько раз. Получившийся ароматный напиток разлил по двум чашкам.

— Молока и сливок, простите, нет. И коньяка тоже, — предупредил я.

— Я предпочитаю пить неразбавленный кофе, — сказал Гаррис, отхлебывая из чашки.

Он восхищенно поднял большой палец на правой руке.

— А вы мастер! Кофе просто великолепен.

— Надо просто покупать правильный кофе в правильном месте. И к тому же не всегда то, что продается за баснословные деньги, их стоит.

— Ну, коль вы заговорили о деньгах. — Гаррис отставил чашку. — У меня к вам деловое предложение. Как вы отнесетесь к тому, чтобы поработать на меня и моего клиента?

— То бишь на мистера Корнблата? — прищурился я.

— Именно.

— Что-то не могу понять, кто из нас троих сошел с ума: я, вы или Корнблат…

— За себя я точно ручаюсь, — улыбнулся адвокат. — Вы тоже производите впечатление человека благоразумного. Что касается мистера Корнблата… Да, он удручен трагедией своей жены, но его ум все равно остался трезвым.

— Жаль, вы не видели его несколько дней назад, когда он ворвался сюда и пытался начистить мне физиономию, — хмыкнул я.

— Корнблат рассказывал мне об этом казусе. Он весьма сожалеет о своем поступке.

Я иронично всплеснул руками:

— Премного благодарен. Увы, это сожаление отнюдь не помешало ему сделать так, чтобы меня вышибли со службы.

— Думаете, это его рук дело? — хрипло спросил Гаррис.

— А чьих же еще?

— Спешу вас заверить, что мистер Корнблат тут ни при чем. Инициатива исходила целиком от вашего начальства.

Я внимательно посмотрел на Гарриса, на его слегка одутловатое лицо. Все же ему не помешало скинуть фунтов двадцать — двадцать пять. И еще врать поменьше. Впрочем, о чем я говорю?! Это же адвокат!

— А если бы Корнблат не был вашим клиентом, вы бы тоже так сказали?

Адвокат спокойно выдержал мой взгляд:

— Давайте не будем пускаться в область предположений.

— Давайте не будем вешать лапшу на уши, — парировал я. — Готов ставить доллар к содержимому вашего бумажника, что это ваш разлюбезный Корнблат надул в уши моему боссу, чтобы тот натравил на меня всех собак. В итоге меня отдали на растерзание ублюдкам из отдела внутренних расследований да еще и выставили лжецом.

— У меня в кошельке три новехонькие сотни только что из банка, — сказал Гаррис. — И они ваши. Вернее, будут ваши, если вы согласитесь.

— На что?

— Помогите найти истинного убийцу Визиря.

— Издеваетесь? Стараниями вашего клиента меня превратили в изгоя: уволили с работы. А Фрост и Перкинс строчат иски о компенсации за моральный и физический ущерб.

— Вопрос с детективом Фростом и лейтенантом Перкинсом улажен, — сухо произнес адвокат. — Я сумел отговорить их от первоначальных намерений. Это обошлось моему клиенту в приличную сумму.

— Предполагается, что услышав это, я должен заплакать и обнять вас? — с иронией спросил я.

— Предполагается, вы должны уяснить серьезность намерений моего клиента. Он не жаждет идти дальше по тропе войны.

— Зато я жажду свернуть ему челюсть.

— Это ваше право, и я нахожу его морально оправданным, — неожиданно согласился адвокат. — Однако мне нужно, чтобы вы взялись за расследование.

— Бросьте! Какой толк от уволенного копа?

— Мистер Корнблат имеет некоторый вес. Он может поспособствовать вашему возвращению на службу…

— Издеваетесь, Гаррис? После всего, что было…

— А что вас смущает, мистер Дональд? Время лечит… Или в вас говорит обостренное чувство справедливости? Слышал, у многих ветеранов оно весьма болезненно… Вы ведь воевали, Рик?

— Коли вы ознакомились с моим делом, то знаете, что воевал. Я был сопливым юнцом, полным придурком, но и таким на войну попал отнюдь не в угарном приступе патриотизма. Меня не спрашивали: призвали в армию, кое-чему научили, а потом послали воевать. Это был не лучший период моей жизни, но один урок нам вколотили раз и навсегда. Политики и генералы могут тебя предавать, но твой непосредственный командир должен сражаться за тебя до конца. Тот, кто подставит своего подчиненного, в следующем бою обязательно схватит шальную пулю в спину. А шеф меня подставил… Я не могу вернуться. И предложение ваше не выглядит заманчивым.