По ту сторону - Сергей Щепетов Страница 23

– Объясню, если позволите, – встрял я. – Данный прибор во многом загадочен и непонятен даже для его хозяина. А тут он оказался в моих руках. Ну, я сдуру, от переизбытка впечатлений и нажал на кнопку. Может быть, не на ту. Точнее, зря, конечно, вообще на что-то нажимал. Но так уж получилось. В общем, если кого-то надо бить, то бейте меня. Только не по очкам…

– И много вы этих впечатлений приняли?

– А бес его знает, – пожал я плечами. – Бутылка была тёмная, в ней не видно, сколько осталось.

– Литровая или ноль-семь?

– По-моему, литровая.

– С этим всё ясно, да, Натан Петрович?

– Куда уж яснее! А обратно?

– А обратно никак, – развёл я руками. – Пока получается, что для возвращения нужно находиться в той же точке, в какую прибыли. Но это – плавучий остров. Он успел сдвинуться куда-то, и мы застряли. Вот ищем другие способы возвращения.

– И как?

– Пока никак. Народу тут много, попадали они сюда, наверное, без помощи приборов. Может, и выйти отсюда можно… волевым усилием? Короче, информации пока собрали мало, но с прибором – глушняк.

– Да-а-а, милостивые государи, удружили! – печально вздохнул библиотекарь.

На некоторое время воцарилось молчание – похоже, наши гости пытались осознать масштабы беды, в которую попали. Уж не знаю, успели ли они это сделать до того, как события начали развиваться дальше.

– По-моему, там лошади, – сказал Серёга и показал пальцем вдаль вдоль пляжа.

– Н-да? – усомнился Натан Петрович, прищуриваясь на горизонт. – Мы вроде бы как раз оттуда и пришли, но никого там не видели. Однако это точно лошади… Слышь, страшила, ты лошадей любишь?

– Кушать люблю, а так – нет! – пожал плечами коротышка, которого звали Александр Иванович. – А почему ты спрашиваешь? Я ж тебе рассказывал, что на них вырос. Или ты думаешь, что тхо-Найгу одними мамонтами питались?

– Пошёл ты со своими мамонтами… – задумчиво проговорил длинный, продолжая вглядываться вдаль. – Вот у меня такое впечатление, что это даже не лошади, а всадники. Да перестань ты чесаться, блин горелый, лучше посмотри!

Коротышка отвлёкся от своих дел и, привстав на цыпочки, глянул в указанном направлении.

– Ну, всадники… Больше пяти, но меньше десяти… Штук шесть…

– Слушай, Александр Иванович, у тебя глаза не моим чета – ты ж первобытный! Вот и объясни людям, казаки это, гусары, самураи или амазонки? И что такое у них в руках: дубинки, шпаги, мечи, катаны, сабли или шашки? И что они собираются делать: прискачут и порубают, да?

– Слушай, Натан Петрович, – задумчиво сказал коротышка. – Может, я и первобытный… Однако – в отличие от некоторых! – я полжизни просидел за компьютером, и глазки у меня уже не те. Это – не амазонки, не самураи и не гусары – факт! На казаков, пожалуй, похожи… И в руках у них колюще-рубящее оружие типа шашек.

– И чо?

– Да ни чо! Скорее всего, сейчас они договорятся и будут нас атаковать. Или наоборот – ускачут в туманную даль.

– Атаковать? Вот так прямо?! Всадники Апокалипсиса, блин!

– Натан Петрович, вы же на истфаках двух университетов учились. Неужели не помогло?!

– Пошел ты!..

– В образах этих всадников Иоанн Богослов, скорее всего, воплотил извечный страх оседлого земледельца перед кочевником. Этот кочевник весь дикий и на лошади. Он прискачет, всех зарежет и уведёт в рабство.

– Нет, я просто балдею с энтих антиллегентов! – рассердился Натан Петрович. – Скандинавы в восьмом веке были вполне оседлыми рыбаками и земледельцами. И тем не менее!

– Вот! – поднял к небу толстый волосатый палец коротышка. – В этом-то всё и дело. У скандинавов тогда возникла относительная перенаселённость. Однако они не стали совершенствовать приёмы земледелия, а перешли на другой тип хозяйства – набеговый. Как крымские татары.

– Слушай, ты, преп несчастный…

– Я вообще-то библиотекарем работаю!

– Да хоть сантехником! Ты сериал «Викинги» смотрел?

– Ну, смотрел…

– А ты усмотрел аналогию: викинги в канадско-ирландской интерпретации воевали так же, как древние русичи – в пешем строю. Хотя на лошадях ездить умели. Помнишь писания Константина Багрянородного?

– Не забывается такое никогда!

– А кто это? – робко спросил я.

– Багрянородный? Да базилевс византийский. Не путать с первым Константином, от которого пошёл Константинополь. А который Багрянородный, тот сочинил длиннющую «оперу». Про всех. Он думал, что сын-преемник прочитает, на ус намотает и будет править империей правильно. Щас! Однако ж до нас эта «скаска» дошла, в отличие от большинства родных русских летописей.

– Э-э, господа! – как-то непривычно робко встрял Серёга. – А у вас нет ощущения, что сейчас нас будут топтать копытами и рубить мечами?

– Да, действительно, – признал Александр Иванович. – Вряд ли у них тут развита работорговля. Так что, скорее всего, они сразу всех порубают. Или одного оставят – для расспроса. А потом и его зарежут – на фиг он нужен?! Дела…

– Слушай, страшила, ты любишь, когда шашкой по голове?

– Не, не очень. А что ты предлагаешь?

– Стена щитов! Мы ж русские люди!

– Ну, кто тут русский… И что это такое… Но философский смысл, безусловно, в этом есть. Только где мы возьмём щиты?

– А вон, смотри – фиговина из песка торчит, и вон там нечто плоское валяется. Давай, шевели лапами!

Пока всадники вдали совещались, защитное вооружение было готово к употреблению. Александр Иванович вооружился овальной стальной дверцей от какого-то люка – держать её можно было за ручку. А Натану Петровичу достался приличный кусок толстой гофрированной жести.

– Слышь, мужики, – сказал он нам, – вы бы тоже – того, а? Типа, на нас могут наехать.

– Не, – возразил коротышка, – толку от них не будет. Пусть лучше чемодан берегут. Хотя вот этот…

Это было уже непосредственно ко мне:

– Возьми ящик какой-нибудь и прикройся. Главное, под копыта не попади и башку под саблю не подставь.

Я кинулся в сторону и притащил какую-то порядком истлевшую деревянную конструкцию:

– Пойдёт?

– Нормально. В случае чего, кинешь лошади под ноги. А, вообще, будь сзади – ты, типа, наш тыл.

Дальше они общались уже друг с другом:

– Ты с лошадьми умеешь?

– Не-а… Но они травоядные.

– Акустический удар?

– Пожалуй… Давай – на счёт «три-шестнадцать».

– Давай. Но на пределе – метров десять, не больше.

– Годится… А может, всё-таки рассосётся?