Пенсионер. История первая. Дом в глуши - Евгений Мисюрин Страница 23

Девушка покраснела.

– Я тогда обманула тебя. Я не из Солнцегорска. Там я только работала в лаборатории у Семёнова. А родилась я в Новодессе.

– Где?

– Новая Одесса. Мы с ребятами её так называли. И семью Розы Гольдман я хорошо знаю. А папашу её, Марка Ароновича, по-моему, вся Новодесса знает.

– А что же вы тогда не общаетесь?

– Да ну их! Та ещё семейка, между нами.

– Что с ними не так?

– Жадные они. Знаешь анекдот как Алёша за Лёвой домой зашёл?

– Поконкретнее, пожалуйста.

– В общем, заходит Алёша, говорит: «А Лёва выйдет?». А лёвина мама ему: «Лёва обедает. Ты, наверное, тоже голодный?» Алёша кивает. «Ну тогда тоже иди домой, пообедай». Понимаешь?

– Что-то не очень смешно.

– Вот и я не могла понять, что же здесь смешного. Это прямо про Гольдманов. И во всём они такие. Любого за копейку продадут. И Роза такая. Ты вот знаешь, что она в первый же день телеграмму домой отправила?

Я помотал головой.

– Конечно. Она же не сказала никому, тихушница. Я сама случайно узнала – видела её на почте.

– А ты? Ты бы тоже не сказала, если бы я не спросил?

– Не сказала. Я писала не домой, а руководству института. Описала ситуацию, рассказала где находится доктор Семёнов. Согласись, это секретная информация.

– Вот вы, женщины, народ! Только повод дай, кости друг другу до сахарной белизны перемоете.

Я замер.

– Слева по курсу метрах в двадцати пятиметровая красноголовка. Надо брать, а то нас не поймут.

– Ты откуда знаешь?

– Чувствую.

Последние полчаса я поддерживал разговор, находясь в «боевом трансе». Настолько уже привык, что даже песню в голове включать не надо было. Она появлялась просто по желанию и тут же затихала, сливаясь с вибрациями окружающей природы. И сейчас я почувствовал греющуюся на дереве красноголовку.

– Что значит «чувствую»? Как ты её можешь чувствовать?

– Да вон, видно её. Посмотри на том дереве с пятнистым стволом.

– Это травовидный платан. У него, кстати, орехи вкусные.

– Вот и наберём, когда змею добудем.

– Не наберём. Не сезон. За ними надо в восьмой или девятый месяц ходить.

– Всё. Дальше тихо.

Я заглушил машину, взял Ремингтон и медленно, стараясь не шуметь, пошёл к платану. На его ветвях, развалившись под солнцем грелась красноголовка. Она давно нас заметила и собиралась сбежать. Я начал внушать ей, что мы не опасны, мы просто идём по своим делам, и вообще, её ещё не заметили. Одновременно я, стараясь не делать резких движений, поднимал к плечу Ремингтон. Нашёл в прицел красную голову змеи, задержал дыхание и нажал спуск.

Прогремел выстрел и змея забилась в агонии. Крона платана зашумела, сверху посыпались сломанные ветви. Я поднял одну. Ветка была пустая внутри, её структура напоминала ствол одуванчика – полая трубка, наполненная белым соком. Действительно, травовидный…

Передо лицом свесился змеиный хвост толщиной в мою ногу. Я потянул. Тяжёлая, зараза. Снять змею удалось только вдвоём. В ней было килограммов пятьдесят. Шкуру снимать не стали, вспороли живот, вытащили кишки и пересыпали солью. До дома доедет…

Внезапно на границе слышимости я уловил звук выстрела. Прислушался, стараясь использовать новые возможности. Страх, агрессия и ещё что-то непонятное. Два человека. Расстояние – метров четыреста, направление на гору. То есть, получается, либо у подножья, либо на склоне. Тогда почему такой тихий выстрел?

– Жанна, слева от нас, метрах в пятистах, двое. Ты выстрел слышала?

– Нет.

– Я слышал. Оставайся возле машины. Внутрь не лезь, замаскируйся.

– А почему внутрь нельзя?

– Потому что, если кто-то увидит Ниву, я не хочу, чтобы он увидел ещё и тебя. А так, он на машину отвлечётся, а ты уже держишь его на мушке. Поняла?

Жанна кивнула.

– Вон под папоротник залезь и не отсвечивай. Я пойду, посмотрю, кто там стрелял.

–Гена, здесь многоножка! – донеслось в спину.

– На многоножек возьмите ножик, – изобразил я стихи, дождался характерного хруста и не менее характерного «Фу-у!», и потопал в лес.

Добирался я до горы минут двадцать. Последние метры вообще полз по-пластунски и чуть не уткнулся в кучу мусора.

Значит, кто-то здесь живёт. Это «ж-ж-ж» неспроста и сам собой мусор посреди джунглей не появится. Тем более, куча явно копилась не один день. Значит, кто-то регулярно выносит мусор и складывает сюда. И этот кто-то скорее всего не лесоруб.

В куче виднелась окровавленная одежда. И мужская, и женская. А прямо у меня перед глазами торчала оторванная пола белого лабораторного халата, покрытая бурыми пятнами крови. Сквозь пятна я разглядел бледно-голубую печать: «Первый Медицинский». Я аккуратно обогнул мусор и почти сразу увидел пластиковый жилой модуль ослепительно белого цвета с синими окнами и дверью. К нему вела широкая, накатанная колёсами тропа, но ни одной машины у пещеры не было. Зато на пластиковых стульях возле двери сидели двое в знакомых красных банданах. Один крутил на пальце какой-то револьвер, отблескивающий на солнце никелированным боком. Второй что-то возбуждённо говорил, энергично размахивая при этом руками. Разговор я уловить не мог, только время от времени слышал отдельные слова. Язык был английский.

Из модуля вышла женщина лет тридцати, худая и измождённая, в грязном белом халате, и пошатываясь, пошла в мою сторону. В руках у неё был чёрный полиэтиленовый пакет. Лицо женщины выражало полную покорность судьбе.

Один из сидящих, не вставая и не проявив никаких эмоций, ленивым и привычным движением шлёпнул проходившую мимо него по попе. Та никак не отреагировала. Женщина с равнодушием куклы прошла по тропинке мимо меня. Я лежал под кустом и старался дышать через раз. Она дошла до кучи, выбросила в неё содержимое пакета, и так же равнодушно вернулась в дом.

Я задумался. А не та ли это была экспедиция, в которой погиб настоящий Геннадий Сухов? Очень похоже на то, что именно банда «Красных скорпионов» с ней и расправилась. Заняла жилой модуль и устроила в нём тайное убежище. И даже кого-то оставила в живых, используя в качестве раба. А эти двое – дневальные. А раз есть дневальные, значит, где-то должен быть и дальний дозор. Надо будет отходить максимально аккуратно. Теперь осталось выяснить, как часто они здесь бывают. Но Ниву с Жанной надо отогнать подальше. Я тихонько развернулся и пополз к машине.

Новая Земля, Дагомея, окрестности базы «Дельта». 24 год, 7 месяц, 02 число. 16:00

– Нива Струне!

– Да, Гена.

– Подъезжай к месту, через десять минут буду. И не называй имён в эфире. Для этого у меня уже семнадцать лет, как есть позывной.