Порядок в танковых войсках - Андрей Земсков Страница 23

— Из «лаптежников» только один ушел. Когда они на нас пикировать начали, то мои солдатики все с перепугу попрятались. Я ору: «По самолетам огонь!», а они на дно окопов попадали и дрожат от страха. Я-то уже успел год назад под финскими бомбами побывать, уже знаю, что делать надо. Схватил пулемет и по самолетам. Только хрен с рук попадешь, а зенитного станка нет. Вдруг слышу, из сада кто-то тоже стреляет. Кто-то из твоих танкистов. Немец, что на вас пикировал, бомбу сбросил, и когда он из пике выходил, совсем низко пролетал. И твой парень точнехонько ему пулеметную очередь прямо в брюхо всадил.

— Сбил?

— Не совсем... Но немец сразу ушел в сторону, развернулся и улетел.

— Надо нашим летчикам спасибо сказать, что на помощь пришли...

— Летчики наши — герои! Как «лаптежников» разогнали, так половина истребителей погналась за удирающими, а половина начала штурмовку наступающих немцев.

— Товарищ командир! — послышался голос заряжающего из экипажа Ивана. — По радио только что передали приказ из штаба. Во что бы то ни стало задержать немцев. Ни в коем случае не пытаться атаковать или преследовать наступающих. Летчики доложили, что немцы стягивают силы для серьезного наступления. Кроме того, они ведут минирование и подтягивают зенитные батареи для использования в качестве противотанковых. Приказано подготовить запасные позиции на случай отхода. В случае больших потерь — отходить на запасные позиции и держать оборону там.

— У меня в строю только половина роты осталась, — мрачно сказал пехотный капитан. — В случае больших потерь отходить будет некому. Да и где эти позиции готовить? Вон там до горизонта чистое поле. Все видно как на ладони. Похоже, лучше здесь до последнего сражаться. По поводу подкрепления что-нибудь сказали?!

— За нами уже развертывается подошедшая пехота. Наша задача — дать им время подтянуться и окопаться.

— Время-то мы им дадим, только пусть ордена нам готовят... для посмертного вручения!

— Что-то вы как-то пессимистичны, дружище? — усмехнулся Иван.

— Да, знаешь, не до радости. Жить, конечно, хочется, хочется дочку еще увидеть, жену, мать, отца... Но наш долг выполнить приказ и, если надо, погибнуть. Хотя бы ради того, чтобы жила моя малышка. Хотя умирать, конечно, нерадостно. Только купить себе жизнь позором намного хуже. Я уже объявил своим парням, что кто попробует в плен сдаться или побежит без приказа, сам лично пристрелю.

На дороге послышался шум моторов. К хутору подъехала бронемашина БА-6. Из нее выскочили четверо крепких парней в пятнистых комбинезонах разведчиков. Они, пригнувшись, сразу побежали в сторону немецких позиций. За ними из броневика вылез майор, который направился к Ивану и командиру мотострелковой роты. Оба офицера вытянулись и отдали честь.

— Здравия желаем, товарищ майор!

— Здравия желаю, герои! — также отдал честь майор, а затем крепко пожал им руки. — Молодцы, что продержались. Там сейчас уже пехота вовсю окопы роет.

Майор махнул рукой в сторону видневшегося километрах в четырех леса. А на шоссе были видны три грузовика, две санитарные машины и танковый бронированный тягач-эвакуатор.

— Потери большие? — уточнил майор.

— У меня треть роты полегла, много раненых. В том числе тяжелых, — вздохнул пехотный капитан. — В строю, считая легкораненных, меньше половины бойцов.

— У меня потерь среди личного состава нет. Одна машина имеет серьезные повреждения ходовой и нуждается в буксировке. Еще одна может передвигаться самостоятельно, но заклинило башню. Нужен серьезный ремонт.

— Там еще одной машине гусеницу порвало, а у одной и гусеницу порвало, и опорный каток свернуло, — вставил подошедший командир первого взвода. Хотя это было не по уставу, но в боевой обстановке никто внимание на это не обратил. — Гусеницу ребята уже сейчас делают, а вот удастся ли каток своими силами отремонтировать, не ясно. Во всяком случае, требуется буксировка по меньшей мере с передовой.

— Сейчас подойдет тягач, но только один, — сказал майор.

— Я прикажу тянуть второй танк той машиной, у которой заклинило башню. Поврежденный каток снять можно?

— Уже пытаются снять, товарищ капитан!

— Как снимут, пусть сразу тащат машину в тыл, а там уж пусть разбираются, как ее чинить. Да, еще, товарищ майор, у нас боеприпасы на исходе...

— Боеприпасы сейчас будут. Кроме того, вас сегодня здесь сменит батальон тяжелых танков. Ваша судьба — наступление. И сегодня вы хорошо в этом себя показали. Хотя и в обороне действовали геройски. Но все же лучше в обороне использовать медлительные, но толстокожие КВ.

— Это точно, товарищ майор!.

— Вот и замечательно! — Майор еще раз пожал руки офицерам.

— Командование объявило вам благодарность. Пишите представление к наградам наиболее отличившихся бойцов. Вам представление уже пишут в штабе дивизии.

Тем временем подошел один из четырех разведчиков. Он поприветствовал офицеров и обратился к майору:

— Все, как и говорили летчики. Там гансы уже успели наставить противотанковых мин. Но вроде не очень много. Торопились, видать. В том лесочке явно стоит батарея. А за пригорком — противотанковая засада. Скорее всего, на обратном скате позиции пехоты. Сейчас туда не подойти. А как стемнеет, мы к Гансам в гости сходим, может, и языка добудем. Плохо, что ночь короткая и светлая, но боюсь, что до темноты нормальную разведку не провести.

— Действуйте, лейтенант! — ответил майор и пошел к бронеавтомобилю.

Солнце клонилось к закату. Первый боевой день Ивана подходил к концу. Он вспомнил свой первый бой полтора года назад.

15 декабря 1939 года. Карельский перешеек.

Воспоминания о минувшем.

Майор Васильев оглядел собравшихся командиров рот и сказал:

— В общем, диспозиция всем ясна? С вами пойдут три экспериментальных танка. Командование решило испытать их в бою. Еще вопросы есть, товарищи офицеры?

— Никак нет, товарищ майор, — ответили стоявшие вокруг офицеры-танкисты.

— Тогда по местам. Нам надо взять этот узел обороны до наступления темноты. Или, как минимум, саперы должны взорвать два основных ДОТа. Они, заразы, расположены на обратных скатах, прямой наводкой их не взять, а гаубицами долбать придется месяц, так как цели скрыты холмами. Потому или вычистить пехотное прикрытие и обеспечить подход саперно-штурмовых групп, или вывести танки на прямую наводку и раздолбать амбразуры в упор. Если сегодня не успеем, финны подтянут подкрепление и, скорее всего, противотанковые пушки. Вчера там, по данным разведки, у них было максимум два-три 37-мм орудия. Скорее всего, «бофорсы». Но и их наверняка сегодня раздолбали с утра наши гаубицы.

Офицеры бегом бросились к стоящим на заснеженной лесной просеке машинам. Взревели моторы, и окрашенные в белый зимний камуфляж восемь Т-28Э начали выдвигаться на исходные позиции. За собой танки тащили бронированные сани-волокуши с одетыми в белые маскхалаты пехотинцами, вооруженными недавно поступившими на вооружение автоматическими винтовками АВС-36 конструкции Симонова; В четырех таких санях вместе с ящиками со взрывчаткой сидели бойцы саперно-штурмовых групп. От обычных пехотинцев их отличали покрашенные белой краской стальные панцири-нагрудники и укороченные АВС-36К. Как среди пехотинцев, так и среди саперов были бойцы из приданного огнеметного взвода с баллонами огнеметов РОКС-2 за спиной.