Плацдарм - Игорь Недозор Страница 23

С трудом майор взял себя в руки.

Похоже, отступать все-таки придется. Другого выхода не было. Еще одна — от силы две атаки, и придется отступать. Или принимать героический конец. Устав и традиции велели умереть на отстаиваемой позиции. Но позади не было ни Москвы, ни даже тех пыльных афганских кишлаков, из которых его сюда выдернули.

Как он уже успел понять, мертвеца нужно было буквально начинить свинцом, чтобы тот не смог двигаться. А боезапас был расстрелян почти наполовину. Не рассчитали в штабе, прикидывая, сколько и чего потребуется для марш-броска. Тамошние умники уже успели просчитать, что одна пуля пробивает двух-трех одоспешенных. Ошиблись, выходит… Тут помогли бы огнеметы, но оружие это в последние годы не было в почете в Советской армии.

Тем более сочли ненужным выдавать их тем, кто должен сражаться в мире, где три четверти построек и половина крепостей из дерева. Начальство можно понять, ведь у землян и без того хватало средств для превращения дел рук людских в руины, чтобы еще оставлять за собой и пепел.

И вот теперь за эту ошибку предстояло, похоже, расплатиться его сводному дивизиону.

Но вот как отступишь? Его солдат привезли на грузовиках и высадили в голой степи. Даже если он соберет все машины, если бросит тут артиллерию и посадит солдат на сколоченные из подручных средств волокуши, даже если разместит людей на броне — столько, сколько поместится, все равно больше половины ему не увезти.

Остальным придется уходить пешком, на своих двоих, — как его отцу в сорок первом.

С какой скоростью могут бегать мертвяки, Макеев не знал, но подозрения на этот счет были самые печальные.

— Товарищ командир, — послышалось за спиной.

Обернувшись, Макеев увидел молоденького (видно, еще первого года) бойца, на бледном лице которого выделялись детские веснушки.

— Товарищ командир… тут… тут священника надо… Передайте, пусть батюшку пришлют, со святой водой… И икону… чудотворную…

Боец явно был не в себе.

— Святой воды надо…

Солдат перекрестился.

Вспыхнула было злость на перетрусившего пацана, захотелось изо всех сил ударить по этому белому лицу с огромными наполненными страхом глазами. Но тут майор словно увидел все со стороны — измученный, потрясенный мальчишка лет восемнадцати, пришедший к командиру, потому что больше не к кому было. К тому, кто для него сейчас второй после Бога.

— Ну что ты, сынок, — почти ласково встряхнул он подчиненного за плечи, — что ты… Не бойся, главное. Они ведь чуют страх! И не поможет тут святая вода — это черти не нашего Бога. Тут здешние разве что помогут.

Так, а ведь и в самом деле нужно потрясти «союзничков».

Оставив потрясенного бойца, Макеев побежал к шатру, где обретались приданные его части волшебники.

Первым, кого он увидел, был растянувшийся ничком у шатра шаман, тело его раздирал кашель. Когда Кросс-хван встал на четвереньки, Александр увидел, что лицо и борода степняка залиты кровью.

Напоследок прокашлявшись и выплюнув последние сгустки крови, шаман принялся что-то кричать, указывая то в ту сторону, куда ушло войско покойников, то назад. Понять его можно было и без переводчика. Дескать, кирдык пришел, надо поскорей уносить ноги.

Сунувшись в палатку, Макеев увидел магичку, бестолково, как ему показалось, размахивавшую руками над бьющимся в начертанной на земле гексограмме синеватым светом.

— Ну сделай что-нибудь …ная ведьма! — взвыл майор.

Происходящее все же доконало его.

— Не могу!! — истерически закричала в ответ Алтен, сжав голову руками. — Там пятеро семиступенчатых, один — десятой ступени и… кажется, кто-то… из Теней.

Если бы Макеев знал, кто такие Тени, то, вполне возможно, вынул бы табельный «Макаров» и пустил себе пулю в лоб. Или, что вернее, подорвал бы себя гранатой, чтобы избежать участи пополнить мертвое войско.

— Тьфу на вас! — только и нашелся Александр и, сплюнув, вышел вон.

Вокруг Кросс-хвана столпилось четверо бойцов, среди которых был и давешний богобоязненный солдатик. Сердобольные парни, как видно, хотели помочь ослабевшему от кровопотери шаману. На ходу кивнув солдатам, одобряя их действия, Макеев направился в сторону дислокации бронетехники, решив посоветоваться с офицерами и в случае чего таки связаться со штабом и запросить подкрепления. Хотя бы парочку вертолетов.

Однако что-то словно пригвоздило майора к земле. Он почувствовал, что не может сделать и шагу.

— Что за х…? — выматерился смачно и громко.

И тут же бросил быстрый взгляд на подчиненных. Не слышали ль? Да и распахнул глаза и рот от удивления. Ребятня вповалку лежала у ног степного колдуна, а тот, поставив ногу на грудь богомольного солдатика, протянул руки вперед и в упор глядел на Макеева.

— Ты чего, придурок, со страху умом тронулся? — покрутил пальцем у виска Александр. — Прекрати свои штучки-дрючки. Лучше делом займись, помоги коллегам.

В ответ раздался жуткий замогильный хохот.

Рука майора непроизвольно потянулась к оружию.

Проклятье!! Его пальцы, ставшие вдруг какими-то неживыми, соскальзывают с такой привычной рукояти «Макарова». Ну еще, ну…

— Что же ты? — с издевкой молвил шаман, пощелкивая пальцами. — Почему ты не стреляешь в меня из этого своего пи-сто-лета?

Странно, говорит по-русски совсем без акцента. А ведь недавно приданный его подразделению Кросс-хван без переводчика двух слов связать не мог на земном наречии. Да и голос не его, а какой-то зловещий, похожий на шипение змеи.

— Кстати, эти ваши штучки намного слабей наших метателей, — сказал чародей, ткнув пальцем в макеевское оружие. — Но, впрочем, скоро те из вас, кто останется жив, будут делать их для нас. Мы не будем всех убивать — рабы никогда не бывают лишними…

Майору все-таки удалось совладать с непослушным «макаровым» и произвести выстрел. Хотя отдача выбила тяжелый ствол из руки, но пуля почти достигла цели, оцарапав колдуну висок.

— Да, из тебя получится плохой раб, — констатировал колдун, даже не изменившись в лице. — Слишком горячий и непокорный. Да и вообще ты меня рассердил. Так бы я, может, подарил вам легкую смерть, а теперь…

Он вновь защелкал пальцами.

Словно мягкая, но тяжелая лапа навалилась на плечи Александра — так исполинская кошка придавливает к земле жалкую мышь — не убить, а поиграть… Перехватило дыхание, и мир вокруг поплыл. Макеев инстинктивно зажмурился, и в закрытых глазах заплясали оранжевые блики. Тяжесть собралась внизу живота, а потом ринулась вверх. Горячими струйками хлынула кровь из носа и рта. Каким-то чудом удержавшись на ногах, майор захрипел. Дальше не было уже ничего.

Ничего, ничего, кроме боли и мучений, выжигающих дотла саму душу.