Война за Биософт - Лилия Ким Страница 23

— При чем тут спорт? — проворчал Тайни. — Эден тоже был своего рода физиоидентичной ареной…

Биофон Макса подал сигнал вызова.

— Да, — ответил Громов.

— Это Евгений Климов. Я ожидаю вас на лужайке. Вы готовы увидеть Рободом?

— Да! Да! — Макс вскочил. — Мы уже идем!

Дневник доктора Павлова

29 июля 2054 года, 23:00:34

Тюремный комплекс Джа-Джа Блэк

О. Исландия

Северный блок,

бокс интенсивной терапии 12

Сквозь сон я почувствовал, что на меня кто-то пристально смотрит. Открыл глаза и увидел перед собой человека с очень суровым лицом, грубую кожу которого прорезали глубокие морщины. Он смотрел на меня в упор. Глаза маленькие, но очень цепкие. Плотно сжатый рот. На нем был коричневый костюм.

— Здравствуйте, доктор Павлов, — сказал он. — Вы меня узнаете?

— Специальный агент Буллиган? — спросил я, отстраняя его рукой. — Не надо подходить ко мне так близко.

— Теперь я директор Бюро информационной безопасности, — ответил тот, отходя в сторону.

— Поздравляю, — я отвернулся.

Помолчав немного, все же задал вопрос:

— Какой сейчас год?

Буллиган открыл крышку своего вирстбука, показал мне календарь:

— Двадцать девятое июля две тысячи пятьдесят четвертого года.

— Пятьдесят четвертого? — я вздрогнул. — То есть прошло всего… всего пятнадцать лет?!

— Да, не так уж много, — кивнул Буллиган.

Я встревожился. С чего Бюро вдруг решило разморозить меня на тридцать пять лет раньше?

— Что-то с Робертом? — мой голос предательски дрогнул.

Буллиган начал переминаться с ноги на ногу, между его бровями возникла глубокая складка.

Мне стало не по себе. Я повторил:

— Что с Робертом?

Буллиган скривил рот и вытер свою короткую, жилистую шею белоснежным платком.

— Роберт Аткинс умер четырнадцать лет назад. В две тысячи сороковом году.

У меня затряслись губы, руки, и не было никаких сил унять эту дрожь. В груди стало очень тяжело, будто на меня навалили бетонную плиту весом в тысячу тонн. На мгновение потемнело в глазах. Я моргнул и почувствовал, как по щекам покатились слезы. Неужели все было зря?! Неужели я совершил то, за что получил пятидесятилетний срок, напрасно?! Я принес в жертву несколько совершенно невиновных людей… подростков… зря… Все было зря! Невозможно!

— Ч-что? — я с трудом смог выговорить слово.

Буллиган сделал глубокий вдох.

— Это был несчастный случай. Он поехал на горнолыжный курорт в Мавритании и решил спуститься по дикому склону. Перелом шейных позвонков. Мгновенная смерть. Его спуск спровоцировал сход лавины. Снег заглушил сигнал маяка. Мы нашли тело только через две недели. Никаких шансов спасти…

Если бы взглядом можно было сжечь, то Буллиган рассыпался бы кучей пепла, не успев договорить.

— Роберт?! Поехал кататься на сноуборде?! Это доска для катания? Физический спорт? По дикому склону?! — Мне показалось, что я вижу кошмарный сон. Абсурдный притом. — Бред… Большей нелепости, чем Роберт и сноуборд, вообразить нельзя. Он за всю жизнь ногами реально, физически, прошел километров десять от силы!

— Тем не менее это так, — тихо возразил Буллиган. — После того как вас отправили в Джа-Джа Блэк, Роберт очень… Как бы это сказать… Он был не в себе. Его расстройство, — Буллиган повертел пальцем у виска, — усугубилось. Он почти год не покидал Рободом, а потом поехал в Альпы, никого не предупредив. Даже Хелену Наварро, — шеф Бюро многозначительно посмотрел на меня. — Это была колоссальная потеря для хайтек-пространства. Ему устроили государственные похороны. Во всем хайтек-пространстве была неделя траура. Если вы думаете, что это не был несчастный случай… Поймите, Роберту Аткинсу никто не желал смерти. Наоборот. Торговая Федерация, военные, Эден — все были заинтересованы в том, чтобы Роберт прожил как можно дольше. Но, к сожалению, его здоровье… — тут Буллиган неожиданно перешел в наступление. — Как вы могли продолжать эксперименты в области евгеники, зная, что они запрещены? Как вы могли бросить Роберта? Как вообще допустили возможность, чтобы вас отправили в морозилку на такой срок?!

Я оторопел. Тирада Буллигана попала в точку. Я почувствовал вину. Жгучее чувство, будто кто-то царапает меня острыми когтями изнутри.

— Не помогло… — пробормотал я и закрыл лицо руками. — Не помогло…

— Что? — Буллиган склонился надо мной. — Что вы сказали? О чем вы?

— Ничего, — я вдруг ощутил себя очень старым, немощным, умирающим.

С трудом перевернулся на бок, отвернувшись от Буллигана. Повисла долгая пауза. Наконец я нашел в себе силы спросить:

— Так зачем вы меня разморозили?

Буллиган ответил спокойно и по-деловому:

— Нам нужна ваша помощь. Вы добились большого успеха в расширении когнитивного предела у одаренных подростков и прогнозировании их поведения. В данный момент в хайтек-пространстве появился мальчик, потенциал которого, по мнению доктора Синклера, значительно превосходит способности Роберта Аткинса. Это не предположение. Дело в том, что в ходе беспрецедентной хакерской атаки Сеть, созданная Аткинсом, была уничтожена. Нам угрожал технологический апокалипсис. Однако этот мальчик, Максим Громов, создал программу, которая вылечила не только Сеть, но и людей, подключенных к ней в этот момент, от не вполне изученного, но чрезвычайно опасного вируса, способного существовать как в цифровой среде, так и в биологической.

— И что же вы хотите от меня? — мой собственный голос был мертвым, лишенным всяких эмоций.

— Чтобы вы наблюдали за ним и… направляли его, — сказал Буллиган. — Создавали у него нужную внутреннюю мотивацию для работы.

Я повернулся и посмотрел на шефа Бюро. У меня появилась мысль…

— Так вы говорите — этот мальчик гений?

— Без всяких сомнений, — уверенно подтвердил тот.

— И вы назначите меня его личностным аналитиком?

— Вряд ли я смогу сделать это официально, — тот покачал головой. — Слишком многие очевидцы вашего процесса еще живы… Возникнет большой скандал, а это помешает нашим планам. Вы будете наблюдать за ним.

— Как, вы сказали, его зовут? — переспросил я.

— Максим Громов.

— Откуда он?

— Из Восточно-Европейского лотек-пространства. Попал в хайтек по программе переселения одаренных детей.

— Сколько ему лет?

— Через месяц будет четырнадцать. Кстати, вам придется сделать пластическую операцию, потому что ваше освобождение — секрет даже для агентов Бюро.