Память, что зовется империей - Аркади Мартин Страница 23

– Конечно, нет. – Она оставила заботам помощников дисплеи и прозрачные информационные окна с бегущим текстом, подошла к Махит. – Ты молодец, что добралась сюда. Твой первый умный ход с самого прибытия.

Махит ощетинилась:

– Я приехала не для того, чтобы меня оскорбляли…

– Я не имела в виду ничего подобного, посол. И не изволь волноваться – это только первый умный ход; но ты успела проявить и смекалку.

Различие слов было обидным; слово «смекалка» относилось к звериной хитрости аферистов и лоточников на рынке.

– Полагаю, как любой варвар, – ответила Махит.

– Не любой, – сказала Девятнадцать Тесло. – И получше многой молодежи, которая оказывалась при дворе в особенно беспокойное время. Ты можешь расслабиться? Я вовсе не горю желанием тебя допрашивать, пока на тебе чьи-то чужие телесные жидкости, а кроме того, ты же сама практически попросила об убежище.

– Не просила, – сказала Махит.

– Но нашла, если тебе так больше нравится. – Она стрельнула глазом за туманным стеклом облачной привязки, вслед за чем рядом выросла одна из ее помощниц. – Пять Агат, будь добра, проводи посла Дзмаре в душ и предоставь одежду по росту.

– Конечно, ваше превосходительство.

Что оставалось, кроме как подчиниться? Хотя бы, думала Махит, буду чистой заложницей.

* * *

Душ не выглядел роскошным или броским. Облицованный успокаивающей черно-белой плиткой, с горячей водой, с настенной полкой для множества средств для волос, которые Махит не трогала, – личная полка Девятнадцать Тесло? Или какой-то общий душ для всех ее работников? Казалось, она из тех, кто требует от всех своих жить в непосредственной близости, но нет, это литературный штамп, а тейкскалаанцы все же люди, как бы ни старались от них отличаться. Махит встала под водой и следила, как по рукам в сток сбегает все, что осталось от Пятнадцать Двигателя.

Потянулась за мылом – бруском, а не жидким, как в станционных душах, – и стоило руке появиться в ее поле зрения, с вытянутыми пальцами, в совершенно обычном движении, как рука оказалась не ее, а грубее, крупнее, с плоскими, квадратными и наманикюренными ногтями, – за этим мылом, в этом душе тянулась рука Искандра. Вода теперь била по плечам ниже – из-за разницы в десять сантиметров роста. Ее самоощущение заглушили форма торса и центр тяжести – в груди, а не в бедрах. Так же она себя чувствовала, когда их впервые интегрировали, совсем недолго – форму скорее его тела, чем ее, физическое наложение, – но как он попал в душ эзуазуаката Девятнадцать Тесло?

«Искандр?» – попыталась позвать она опять. Молчание. Чужие ноющие мускулы – некая приятная усталость.

И вот она стала собой, в своем собственном теле, удвоение и проблеск памяти ушли: одна в душе, наедине с болью от синяка на бедре, безо всяких признаков чужого тела, вспоминала, как именно Девятнадцать Тесло назвала его другом, как именно касалась лица мертвого Искандра со странной нежностью.

Ведь совершенно в характере Искандра переспать с женщиной, зовущей себя Блеском Ножа. Этот искрометный амбициозный человек, который влился в новую комбинацию себя и Махит Дзмаре, человек, который ответил «наверняка крамола» на вопрос о том, что он мог натворить, – чего же еще от него ожидать.

И это объяснило бы готовность Девятнадцать Тесло предложить убежище. Или же Махит просто накладывает на собственный нынешний опыт секундный неврологический сбой, какой-то электрический сигнал в имаго-аппарате, сказавший, будто ее тело – это тело Искандра. Вполне возможно, не стоит доверять ничему, что прямо сейчас может выдать имаго, – если она и он действительно повреждены (или саботированы – ее передернуло под струями воды).

Махит отскоблила руки с мылом и сполоснула. В душе благоухало каким-то темным деревом и розами, и померещилось, что и этот запах ей знаком – или, по крайней мере, она его помнит.

После она оделась в то, что оставила Пять Агат, – во все, кроме нижнего белья: она не собиралась носить чужие трусы, и ее вполне сойдут, да и лифчик принесли скорее для тех женщин, кому лифчики нужны куда больше, чем, строго говоря, Махит. Все остальное было мягким, белым и качественным – как брюки, так и блузка. Махит пожалела, что не может надеть поверх свою куртку, но та была испорчена безвозвратно. Придется выходить из душа босиком и, как она подозревала, в собственной одежде Девятнадцать Тесло.

Заложница, но чистая.

Когда она вернулась в центральный офис, кто-то уже сервировал чай.

Девятнадцать Тесло с головой ушла в работу, переставляла вокруг себя голограммы и проекции с текучим ритмом, так что Махит пока присела за низким столиком с чаем и принялась ждать. Поднимался легкий запах, цветочный и чуть горький. Пиал было всего две, мелкие и керамические, чтобы держать в пригоршне. На станции Лсел чаепитие не было и близко настолько формальным: пакетики, кружки да микроволновки для разогрева воды. Если Махит и пила стимуляторы, то выбирала кофе – с той же самой процедурой, только вместо чайных пакетиков – сублимированные молотые зерна.

– А вот и ты, – сказала Девятнадцать Тесло. Она села напротив Махит и разлила чай по пиалам. – Тебе уже лучше?

– Благодарю за радушие, – сказала Махит. – Я это ценю.

– С моей стороны было бы неразумно ожидать, что ты будешь готова к разговору раньше, чем придешь в себя. Судя по новостям с плазы Центр-Девять, могу представить, что утро у тебя выдалось тяжелым. – Она взяла пиалу и отпила. – Угощайся, Махит.

– Я не хочу умалять ваше гостеприимство, переживая из-за яда или наркотиков.

– Вот и хорошо! Сэкономишь мне время, не придется убеждать, что там нет ни того, ни другого, и если только со времени прилета Искандра на Лселе не изменилось понимание человека, то для твоей физиологии чай совершенно безопасен.

– Мы все еще такие же люди, как и вы, – сказала Махит и отпила. Чай укреплял, в горле долго держался горько-сладкий зеленый вкус.

– Согласна, двадцать лет – едва ли срок для значительного генетического сдвига. А все остальные определения довольно произвольны, меняются от культуры к культуре.

– Уверена, теперь вам бы хотелось, чтобы я спросила, что сейчас в Тейкскалаане произвольно считается нечеловеческим.

Девятнадцать Тесло постучала указательным пальцем по стенке пиалы. Кольца звякнули – металл по фарфору.

– Посол, – сказала она, – я была другом твоего предшественника. Возможно, одним из немногих, хотя, надеюсь, не все так, как мне видится. В память о нем я предлагаю тебе беседу. Но можем сразу перейти к концу, если предпочитаешь не возводить здание взаимного доверия на общей почве. – У ее улыбки, когда та появилась, был тот самый блеск ножа, попавший в ее эпитет. – Я бы хотела побеседовать с Искандром. Либо перестань притворяться Махит Дзмаре, либо дай говорить ему.

«В точности как нож», – подумала Махит.