Дарвиния - Роберт Чарльз Уилсон Страница 23

Каролина приспособилась к ритму жизни в доме дяди Джереда, хотя этот ритм и казался ей странным. Как это было и с Лондоном, и с большей частью всего мира, дом дяди вызывал ощущение чего-то непостоянного. У Джереда не было четкого распорядка дня. Нередко он оставлял вместо себя в лавке Алису, а в последнее время все чаще и саму Каролину. Она научилась разбираться в гайках и болтах, в ручных лебедках, гвоздях и негашеной извести. А еще ее умеренно занимала загадка Колина Уотсона, который ночевал на топчане на складе и то исчезал, то вновь появлялся, точно беспокойный дух. Время от времени он присутствовал за ужином и был безупречно вежлив, но примерно так же разговорчив, как камень. Худой до костлявости и неизменно умеренный в еде, для солдата он поразительно легко краснел. Застольные разговоры Джереда иной раз были грубоваты.

Лили достаточно быстро привыкла к новой обстановке, чего нельзя было сказать об отсутствии отца. Малышка все еще спрашивала время от времени, где папа.

– На том берегу Ла-Манша, – отвечала Каролина, – где раньше никто не бывал.

– А с ним ничего не случится?

– Конечно нет. Он очень храбрый.

Чаще всего Лили спрашивала про отца, когда наступало время ложиться спать. Перед сном Гилфорд всегда читал ей, и этот ритуал вызывал у Каролины безотчетную легкую ревность. Гилфорд читал дочери так самозабвенно, что Каролина просто-напросто не могла с ним тягаться. Отчасти и потому, что была не в силах побороть в себе инстинктивное недоверие к книжкам, которые нравились Лили, с их нездоровым акцентом на волшебных существах и чудовищах. Однако на время отсутствия мужа Каролина все же взяла эту обязанность на себя и старалась исполнять со всем возможным воодушевлением. Лили нужна была сказка, чтобы полностью расслабиться, отбросить настороженность и уснуть.

Каролина завидовала дочери. Ее саму беспокойные мысли нередко одолевали чуть ли не до рассвета.

Летние ночи были теплыми, а воздух полнился ароматами – их, хоть и непривычных, едва ли можно было назвать неприятными. Джеред объяснил, что некоторые местные растения цветут только по ночам. Каролина рисовала в воображении невиданные маки с дурманящим ароматом. Она стала на ночь оставлять окно спальни приоткрытым, и напоенный цветочными запахами ветерок ласкал ее лицо. И спалось ей теперь лучше.

Но на излете июля, когда бессонница добралась до Лили, стало понятно, что в доме Джереда что-то переменилось.

Лили с темными кругами под глазами. Лили, вяло ковыряющая по утрам завтрак. Лили, молчаливая и угрюмая за ужином, старающаяся держаться подальше от Каролининого дяди.

Каролина поймала себя на том, что не может спросить дочку, в чем дело. Боится узнать, что и в самом деле что-то не так, что назрел очередной кризис. Однажды теплым вечером, после очередной главы «про Дороти», как Лили называла все эти похожие друг на друга сказки, когда малышка все еще беспокойно ворочалась с боку на бок, Каролина все-таки собралась с духом.

Девочка натянула одеяло на подбородок:

– Они будят меня, когда ругаются.

– Кто «они», Лили?

– Тетя Алиса и дядя Джеред.

Каролине не хотелось в это верить. Лили, наверное, слышала чьи-то чужие голоса, возможно, с улицы.

Но окошко в комнате Лили было размером едва ли не с почтовую марку и выходило в глухой переулок за домом, а не на улицу. Кладовку в глубине коридора Джеред переделал в крохотную, но уютную спаленку для внучатой племянницы. Здесь было достаточно места для девочки, плюшевого медвежонка, книжки и матери – чтобы та могла посидеть с Лили и почитать перед сном.

Но от спальни Джереда и Алисы эту каморку отделяла одна-единственная стена, а стены в этом доме были не сказать что толстыми. Выходит, Джеред с Алисой ссорятся по ночам, думая, что их никто не слышит? Каролине они казались довольно счастливой семьей… Да, возможно, слегка разобщенной (каждый живет в своем коконе, как это нередко случается у пожилых пар), но в целом довольной жизнью. Вряд ли супруги часто ссорились раньше, иначе Лили пожаловалась бы, ну или это стало бы понятно по ее поведению.