Стратегия воздействия - Макс Глебов Страница 23

Как назло, старший лейтенант Калина уже закончил общаться с техниками и вместе со своим экипажем отправился к недалеким строениям, в которых размещались летчики и обслуживающий персонал аэродрома.

Не считая занятых обслуживанием самолета техников, мы остались на поле одни. Сообщник капитана приблизился, считая, что я его не вижу.

– Вы пойдете со мной старший лейтенант, – быстрым и явно хорошо натренированным движением Чижов выхватил «наган». Наверное, если бы я этого не ждал, у него могло получиться.

Когда капитан выхватил револьвер, я уже успел сместиться, и ствол оружия оказался направленным в пустоту. Короткий тычок в нервный узел на шее, и ноги Чижова подкосились, а его тело стало заваливаться вперед.

Фальшивый техник отреагировал на изменение обстановки практически мгновенно. Пистолет он, видимо, достал заранее, и открыл огонь сразу, как только понял, что попытка взять меня по-тихому провалилась.

Я прыжком ушел в сторону, скрывшись за каким-то массивным аэродромным агрегатом, распознать назначение которого я не сумел. Впрочем, оно меня особо и не интересовало – главное, что пули этот аппарат не пробивали.

Поняв, что не попал, сообщник Чижова попытался скрыться, метнувшись в темноту. Это стало большой ошибкой – я его отлично видел, и дважды выстрелил вслед фальшивому технику, прыгавшему, как заяц из стороны в сторону в попытках сбить мне прицел. Правда, прыгать он быстро перестал – с пулей в ноге это занятие вызывает определенные затруднения.

Стрельба на летном поле не могла остаться незамеченной. К нам уже бежали красноармейцы из аэродромной охраны, а за их спинами я различал синие фуражки бойцов НКВД. С ними еще предстояло объясниться, но я был уверен, что серьезных затруднений это не вызовет. Оставив между собой и раненым сообщником Чижова так и не опознанный мной агрегат, я положил револьвер на землю и медленно поднялся, демонстрируя подбегающим бойцам пустые руки.

* * *

– Как ты понял? – Судоплатов опять перешел на «ты».

– Слишком много нестыковок. Не стали бы вы привлекать к операции практически постороннего сотрудника наркомата. В крайнем случае, приказ был бы письменным, да и по радио, я думаю, меня бы предупредили.

– Да, они очень спешили, мы ведь уже почти вычислили предателя, а тут такой случай подвернулся. Меня ведь действительно срочно вызвали в наркомат, но к твоему возвращению я планировал успеть. В обслуге аэродрома был немецкий агент. Тот самый, которого ты ранил в ногу. Он видел тебя во время прошлой операции и сразу узнал. Потом передал сообщение своему куратору, а тот уже известил Чижова. Времени на нормальную организацию акции у них не было, вот и возникли нестыковки. Сразу после операции они собирались уходить к немцам. Разрешение на это от Абвера у них было, но только при условии успешного выполнения задания.

– Павел Анатольевич, воздушная разведка прошла успешно, – переключил я внимание Судоплатова на куда больше интересовавший меня вопрос, – я могу доложить результаты.

Карта с нанесенной на нее текущей обстановкой уже была развернута на столе, и я, взяв карандаш, начал быстро дополнять ее новыми данными. Номера и названия частей я, конечно, опускал, но районы сосредоточения танковых и моторизованных сил противника с оценкой их численности указывал практически без искажений, сверяясь с картинкой со спутников.

Судоплатов молча следил за моими действиями, и с каждой минутой выражение его лица становилось все более мрачным.

– Противник перейдет в наступление двумя танковыми группами, – я положил карандаш на стол и поднял взгляд на Судоплатова, – Первое направление – севернее Волоколамска, второе – Наро-Фоминск. Главная цель – окружение войск, занимающих Можайскую линию обороны. Вспомогательный удар будет наноситься вдоль Минского шоссе. Его цель – сковать наши силы и не допустить их переброски на направления главных ударов.

– Считаете, немцы оставят неприкрытыми свои фланги, сосредоточив почти все силы на главных направлениях? Почему они не боятся контрударов Калининского и Юго-Западного фронтов?

– С флангов противник выставит заслоны из пехотных дивизий. Я знаю, что этого недостаточно, но мне известно и то, что немцы умеют воевать и столь очевидного стратегического просчета не допустят. Где-то здесь, – я обвел рукой довольно обширную область в районе Вязьмы, у них имеется сильный подвижный резерв. Судя по всему, не меньше танкового корпуса. Именно он будет оперативно реагировать на наши контрудары с севера и юга.

Пару минут Судоплатов внимательно вглядывался в карту, после чего взял карандаш и обозначил в тылу немецкой группировки пунктирный овал со знаком вопроса в центре.

– Нагулин, ты понимаешь, что все это означает для нас? Если твои сведения верны, удар почти тысячи танков на каждом из двух направлений не выдержит никакая оборона, даже если мы начнем ее всемерно усиливать прямо сейчас. У нас слишком мало сил. С других фронтов и из глубины страны подходят новые дивизии, но в основном они стрелковые. Танков и самолетов катастрофически не хватает. Наша промышленность не успевает восполнять потери, а союзники под разными предлогами фактически заморозили поставки. В октябре мы почти ничего от них не получили, и дальше ситуация вряд ли изменится. Ты отдаешь себе отчет в том, какую ответственность нам придется нести, если ты ошибаешься?

– Если немедленно не принять контрмеры, не останется вообще никаких шансов, – пожал я плечами, глядя Судоплатову прямо в глаза, – отвечать будет просто некому и не перед кем.