Диверсант. Дорога домой - Алексей Юрасов Страница 23

Я резко ударил его под дых и втолкнул внутрь дома, подальше от посторонних глаз. Инспектор попытался оказать сопротивление, но я подсёк его и заломил руку.

– Хватит! Вы же не хотите, чтобы Гретта и её дедушка пострадали?

Инспектор сразу сник. Было видно, что он очень тепло относится к своим родственникам.

– Кто вы такой? Вы не из СС!

Я усмехнулся. Надо же, какой наблюдательный! Да… служба располагает!

– Да, не из СС, но могу помочь.

– Что за бред вы несёте? Вы здоровы?! – Инспектор поднялся с пола.

– Видите ли, господин…

– Майер. Клаус Майер.

– Господин Майер, в том, что они попали к СС, это моя вина. Я тот самый лейтенант, что спас заложников, но меня, к сожалению, разыскивают.

Лицо Майера переменилось. Он попытался ударить меня, но я легко уклонился.

– Сказано же вам, успокойтесь!

– Ублюдок! Из-за тебя Гретту забрали вместе с дедом и теперь обвиняют в сотрудничестве с американским шпионом!..

Я только вздохнул.

– Я не шпион!

– Тогда кто ты такой?!

Я решил, что смысла правду скрывать нет, иначе мне не освободить Гретту и не расправиться с СС.

– Я русский!

– Что?! – Челюсть инспектора отвисла так, что мне всерьёз пришлось испугаться за его здоровье. Про себя решил, если он назовёт меня собакой или свиньёй, убью сразу. И уйду. Сам справлюсь. Но инспектор ничего не сказал. Вместо этого бессильно рухнул на стоящий в коридоре стул и расстегнул воротник рубашки.

– Почему они преследуют тебя? – спросил он через минуту, когда я уже сам собирался поторопить его.

– Я воевал с янки, когда меня отправили в штрафной батальон, чуть не забив до смерти, только за то, что из России. Мне пришлось убить нескольких эсэсовцев, когда бежал.

При этих словах увидел, как лицо инспектора вытянулось, он вздрогнул, неверяще смотря на меня.

– Дезертир?!

Я покачал головой.

– Я ушёл, когда случайно подслушал разговор, в котором один из моих командиров упоминал о неком проекте, который сотрёт с лица земли всю Россию. Нас и так осталось мало, русских убивают медленно, но верно. Видимо, вам надоело с нами играть, и вы решили сразу покончить со всеми, кто ещё остался. Одним махом! Но я сказал – хватит! Поклялся, что не допущу этого! И сделаю всё, чтобы остановить ваших бонз! Слишком много долгов накопилось к вам! Если понадобится, я жизнь отдам за свою Родину, потому что я патриот, сотру всех, кто протянет к ней свои грязные лапы! Но при всей моей к вам ненависти у меня тоже есть свои принципы. Я не воюю с женщинами, стариками или детьми. Вот поэтому я и хочу помочь вашей семье.

– И ты хочешь сделать это один? – В глазах инспектора я увидел удивление. – Да ты просто псих!

– Нет, я обыкновенный, простой человек, который хочет спокойно жить, любить, растить детей!

– Но я ничего не слышал об этом плане! Здесь не принято в открытую говорить о России. Эта тема закрыта. Никто из простых жителей ничего не знает о вас. Практически ничего. Только слухи про то, что вы дикари, про снег, холод, что царит за периметром.

– Это всё ложь!

– Не знаю… – Плечи инспектора опустились. – Я ничего уже не понимаю! Если всё, что ты сказал, правда, а по твоим глазам вижу, что ты не врёшь, у тебя святая цель. Но ты не справишься в одиночку!

– Я вовсе не переоцениваю себя. И думаю, что такие, как я, ещё есть. Но сейчас речь не обо мне, а о вас.

– Ты хочешь, чтобы СС окончательно озверели?

– А разве они не звери? – вопросом на вопрос ответил я. – Ты же тоже не любишь их! Я вижу…

– Да пошёл ты! – перебил он меня.

Клаус сжал кулаки.

– Кто ты такой, чтобы лезть мне в душу?!

Я ничего не сказал.

А инспектор как будто не заметил этого. Его просто понесло. Видимо, напряжение было столь велико, что он больше не мог его сдерживать.

– Да, я ненавижу этих скотов! Они только убивают мою страну! Они опухоль на теле Германии. Сколько бед мы пережили из-за них. Из-за этих упрямых, бессердечных уродов…

Его лицо покраснело, его губы дрожали, а на глазах появились слёзы!

– Они… они… они когда-то убили мою жену! Просто так… Она шла по улице, а тот… пьяный эсэсовец, полковник…

Больше он ничего не смог сказать.

Я стоял, молча глядя на этого сильного человека. Он был немцем, тем, кого я обязан был ненавидеть. Убить, потому что они убивают мою страну. Но ненависти не было! Это был простой вояка, не оголтелый фанатик, просто человек.

Я приблизился к нему.

– Ты можешь кое-что изменить, сделать мир чуточку чище, если поможешь мне.

– Как? – Он поднял голову.

– Я собираюсь навестить их штаб-квартиру. Ведь они туда увезли Гретту и Мюллера?

– Да. Но ты что, собираешься штурмовать здание?! Один, практически без оружия, только с пистолетом… Ты сумасшедший!

Я только хмыкнул, ценя его наблюдательность.

– У меня есть план, и если ты мне поможешь, то Гретта выйдет на свободу вместе с дедушкой. Обещаю, свидетелей не будет! Только им придётся на время уехать из города.

Он пристально смотрел на меня, раздумывая над моими словами. С одной стороны, он давал присягу, он не мог пойти против своих, но с другой стороны, после того, что он мне рассказал, это были уже не свои. Это были такие же враги!

– Ну, что ты решил? У меня мало времени!

– Хорошо! – Он решительно поднялся на ноги. – Я помогу тебе!

– Тогда слушай внимательно, Клаус. И не перебивай! Ты привезёшь меня в штаб и скажешь дежурному, что арестовал на вокзале. По протоколу он должен отвезти задержанного в камеру и вызвать руководство. Ты пойдёшь с нами. Затем я убираю охранника и отвлекаю остальных на себя, а ты пытаешься найти своих родственников и не мешать мне. Как только всё кончится, ты забираешь Гретту и старика, и валите из города. Я тоже уйду. У меня свой долг и своя дорога.

– Думаешь, получится? – Инспектор подошёл к шкафчику в прихожей и достал оттуда служебную винтовку, пистолет и наручники.

– Получится. Эсэсовцы, конечно, не дураки, но их должен успокоить тот факт, что именно ты привезёшь меня. Ты же полицейский! Они расслабятся. И тогда можно их брать.

– Ты вправду хочешь убить всех?

– Да. Всех! Ты что думаешь, я шучу? Я же уже сказал – свидетелей не будет.

Инспектор только покачал головой. Но по его спине я понял, что он решился. Он готов идти до конца! Я видел утром, как он обнимал племянницу. Она для него была дорога. Может, даже дороже всего. К тому же СС задолжали ему.