Видок. Неживая легенда - Григорий Шаргородский Страница 22

– Амико мио! – воскликнул Антонио, встречая меня у двери в столовую.

Он с радостной улыбкой подошел поближе, широко раскинув руки, но обнимать не стал, помня мое, так сказать, сдержанное отношение к его предпочтениям. Граф позволил себе лишь рукопожатие, положив левую ладонь мне на плечо.

Поздоровавшись с графом, я повернулся к Даше. Выглядела великая княжна, она же графиня Скоцци, как всегда, великолепно. Кремовое платье плотно облегало высокую грудь и живот, при этом собиралось множеством складок сзади, подчеркивая тонкую талию. Также привычным было и отсутствие декольте – высокий воротник не только добавлял строгости, но и скрывал дорогое украшение в виде плотно охватывающего горло витого ожерелья. Хотя, как ни называй это устройство, ошейник – он и в Африке ошейник. Артефакт сдерживал вторую, темную ипостась княжны, которая контролировала энергент-симбионт стриги. И это делало Дарью относительно безопасной для окружающих.

Великая княжна вела себя намного сдержаннее супруга и снисходительно подпустила меня к собственной ручке, которую я аккуратно облобызал.

И как все это понимать? Неужели не видать мне ночных утех с великосветской львицей, как своих ушей? Их с мужем предельно странные для обоих миров отношения позволяли любые вольности, так что присутствие Антонио точно не мешало намекам великой княжны на нашу особую связь.

И чего это я разволновался? Спокойнее нужно относиться к отказам – на нет и суда нет. Когда мы закончили с положенными этикетом приветствиями и получили по миске черепахового супа, мои друзья тут же приступили к расспросам:

– Амико мио, поведайте же нам, как вы сумели сбежать с дирижабля и как вернулись домой?

– А вы не знаете? – с подозрением спросил я, задумываясь о том, что можно им рассказывать, а что будет нарушением подписки о неразглашении.

То, как граф легким движением руки выдворил из столовой повара и двух служанок, намекало на определенную осведомленность.

– Мы знаем, что вас захватил ракшас, а затем вы смертельно обидели дракона, – спокойным тоном заявил чрезвычайный посланник Министерства иностранных дел империи. – Но хотелось бы услышать подробности, и главное – узнать о ваших переживаниях.

– Да уж, переживаний было больше, чем хотелось бы. – От воспоминаний меня даже передернуло. – Если вы читали мой доклад, то знаете, что из «Стремительного» я попросту выпрыгнул. И вот представьте, летим мы с Леонардом Силычем и орем в две глотки. Хоть убейте, не скажу, кто из нас кричал громче. За моего напарника не поручусь, но я матерился как сапожник, ударивший себя молотком по пальцу…

Меня внезапно посетило вдохновение, и свои приключения я пересказывал с неподдельным энтузиазмом. Повествование затянулось на добрых полчаса.

– …И вот тащу я на себе вроде небольшого, однако тяжелого, как мешок с камнями, Шена, но вдруг вижу, что Ихей зашевелился и пытается встать. Со мной чуть медвежья болезнь не приключилась. Сам не знаю, как хватило сил все же запихнуть его обратно на тот свет.

Ироничный и даже комичный стиль повествования я выбрал не случайно, хотя и подмывало изобразить из себя героя, но этот порыв удалось сдержать. Благодаря красочности и искренности моего рассказа Снежная королева немного оттаяла и даже начала мило улыбаться. Граф вообще очень эмоционально переживал мой рассказ и несколько раз стучал ладонью по столу, да так, что подскакивала посуда.

В общем, наши обеденные посиделки вполне удались.

– И что вы намерены делать в столице? – поинтересовался граф, когда они с супругой закончили расспросы о моих приключениях в Китае.

Вопрос откровенно удивил меня, и я покосился на Дарью, на что она тут же отреагировала:

– Пока, Игнат Дормидонтович, я не могу открыть вам всех подробностей, скажу лишь, что вы мне нужны здесь, дабы сделать услугу старому другу и уколоть шефа жандармского корпуса.

– Надеюсь, вы не собираетесь колоть его мной, – проворчал я, растеряв все положительные эмоции от прекрасного обеда.

– Почему вы порой так раздражаете меня? – задумчиво проговорила Даша, на что граф укоризненно посмотрел на свою супругу. – Ваши слова означают, что вы отказываетесь выполнить мою просьбу?

Хорошо хоть не сказала, что это приказ.

– Это значит, – в тон ей ответил я, – что мне не обязательно изображать радость, влезая в ваши авантюры. Только и всего.

Похоже, великая княжна слишком привыкла к тому, что любой верноподданный империи визжит от радости, исполняя любые прихоти императорской доченьки.

– Душа моя, – с натянутой улыбкой обратилась княжна к мужу, – что-то я устала, заканчивайте без меня.

Холодно кивнув мне, она вышла из столовой.

– Зря вы так, Игнат Дормидонтович. – Теперь он смотрел с укоризной уже на меня. – К вашему сведению, Дарья не раз проявляла тоску, когда речь заходила о вас, а вы после долгого расставания с дамой сердца сразу ощетинились аки дикобраз.

Мне кажется или я немного смутился? Когда муж называет свою жену дамой сердца чужого мужика, то это чересчур даже для такого циника, как я.

– Антонио Пьерович, а как бы вы отреагировали, вызови вас кто-то с другого конца империи и скажи – мол, посиди-ка у ножки, пока не свистну?

– Я бы не стал воспринимать это так, как вы описываете. И к тому же следует учитывать то, кем является вызвавшая вас особа, и помнить об ее воспитании.

– Ну, пусть тогда она тоже учитывает мое воспитание, – не удержался я от ответной колкости, намекая на сидевший в печенках у всей имперской знати вольнодумный Новгород.

Хотя следует признаться, меня опять понесло куда-то не туда. Супруги Скоцци и без того являются моими единственными друзьями в столице, а таким макаром есть все шансы вообще остаться без покровителей.

– Хотя вы правы, – решил я пойти на попятную. – Как-то нехорошо получилось.

– Я передам Дарье Петровне, что вы полны раскаянья, – улыбнулся граф.

– Ну… – начал я возмущаться слишком вольной формулировкой, но тут же одернул себя. – …Вы совершенно правы. Точнее и не скажешь.

– Бене, мио амико, – кивнул граф и продолжил: – Так все же чем бы вы хотели заняться в столице?

– Думаю, для начала стоит немного приодеться. Боюсь, мой наряд у местных модников вызовет несварение желудка.

– Первая разумная мысль за сегодняшний вечер, – немного поддел меня Антонио. – Тогда едемте к моему другу Сержу. Он не только прекрасный антрепренер, но и обладает тонким вкусом, а также имеет большие связи в среде самых известных столичных портных. Уж с вашей проблемой он справится играючи.

Что-то мне не понравилась мягкость в голосе графа, когда он произносил имя своего друга.

– А он…

– Мио амико, – наигранно вздохнул Антонио, – ваши страхи уже утомили меня. Если вам так будет спокойнее, то Серж может вызвать с десяток своих самых развязных актрисулек, но, боюсь, за это влетит и мне, и вам. Сами знаете от кого.