Сотник. Позиционные игры - Ирина Град Страница 22

Ноябрь 1125 года Окрестности Михайловской крепости

– А ведь вертит чего-то грек! – хмыкнул Макар. – Пьяный-пьяный, а так и не сказал напрямую, зачем его Медведь к нам прислал. Хотя наговорил такого, что мне самому впору похмеляться – вроде и по-нашему, а вот спроси – о чем, и половины не повторю… А вот когда про Медведя – так словно затыкает его. Дурнем прикидывается.

– Ну, главное-то он сказал, – пожал плечами Мишка. – А остальное потом выясним, куда он теперь денется? Медведь его, похоже, прислал выяснить, есть ли тут с кем разговаривать. Что Аристарх ранен, они уже наверняка знают, потому и привёл он грека тебе. Дед в Ратном, а тут из Лисовинов только я. Вот тебе грек и сказал сейчас, что говорить будут со мной. Или ты не понял?

– И что у нас их боярич, значит, он не случайно проговорился? Мол, иди – не сомневайся, все по чести будет… – Макар ещё раз покрутил головой, что-то обдумывая, и кивнул. – Ага… Я-то понял. А скоро и другие поймут. Вот тогда – держи порты крепче, сотник… Пошли! Медведь, похоже, замерз уже, нас дожидаючись.

Далеко идти не пришлось. Едва лишь они углубились в лес, как один из сугробов с краю дороги шевельнулся, поднялся вместе с торчащими из него ветками куста и, отряхнувшись, обернулся укутанным в белый балахон с капюшоном крепким невысоким парнем лет двадцати с коротко постриженной курчавой бородкой и светлыми «ледяными» глазами на загорелом темным «зимним» загаром лице.

Мишка чуть не выругался вслух:

«Вот дьявол! Ведь даже не заметил ничего! Да-а, красиво… Стоп! А чего же тогда те, что на меня летом напали, так лоханулись? Или это другие? Ладно, потом разберемся…»

Макар, впрочем, не сильно удивился, как будто того и ждал: кивнул встречающему, которого, судя по всему, знал в лицо.

– Медведь ждет?

Взгляд пришельца лишь на мгновение задержался на молодом бояриче, но ни вопросов, ни какого-либо удивления Мишкино присутствие не вызвало.

– Ждет, – коротко кивнул «лешак» и, предложив следовать за собой, направился куда-то напрямик через кусты.

Небольшую – шагов пять в диаметре – хорошо утоптанную поляну, на которую привел их провожатый, явно приготовили к переговорам заранее. Там, на поваленном стволе дерева восседал тот, кто, по-видимому, и звался Медведем: коренастый жилистый мужик за сорок, в небрежно накинутом на плечи белом балахоне, таком же, как и у встретившего их «бойца».

Кивнул пришедшим на стоящие тут же пеньки, с которых кто-то загодя заботливо стряхнул снег.

– Здравы будьте, гости дорогие, – чуть глуховатый, низкий голос, и впрямь неуловимо напоминающий беззлобный звериный рык, прозвучал не то чтобы насмешливо, скорее просто приветливо. – Долго же вы собирались. Я чуть было не замерз, ожидаючи, а костерок раскладывать воздержался, чтоб ваших караульных попусту не волновать.

– Так мы пока не в гостях, – усмехнулся в ответ Макар. – Или ты уже в нашем лесу берлогу себе устроил?

– Лес, он всегда ничей, – пожал Медведь плечами. – На каком пеньке присел – там и хозяин, пока не встал. А берлога дело наживное. Грек-то наш там как, очухался? Вы уж его не обижайте – он хоть и дурак дураком, но ума недюжинного. Пользы с него много может получиться, если к нему подойти правильно.

– А как же… – кивнул Макар. – Опохмелили уже. И поговорили… – он, прищурившись, глянул на Медведя. – Или и тебе налить? Феофан говорил, вместе вы вчера что-то праздновали, но по тебе и не скажешь. Хотя с вашим греком и впрямь, только под пиво говорить… Бочонка после третьего… Иначе головой повредиться недолго. Зато с нашим бояричем они друг друга поняли. Феофан велел тебе передать, чтобы и ты с ним беседовал.

Медведь перевел взгляд на Мишку, отчего у того появилось отчетливое ощущение, что его деликатно, но очень тщательно и профессионально ощупывают с пяток до макушки. Но вопроса в стиле «А это кто?» или «Это, что ль, ваш боярич?» не последовало.

– Медведем меня зови, – просто сообщил «лешак», не добавив при этом привычного «дядькой».

Пришлось представляться самому:

– А меня Михаилом.

– Ну, значит, почти тезки, – кивнул Медведь без тени усмешки. – Извиняй, что отдохнуть с дороги толком не дал. Больно дело спешное. Ещё вчера надо было, но не стал вас сразу беспокоить.

«Ага, я сейчас аж расплачусь от умиления, блин! Не стал он вчера нас беспокоить… Куда патрульные смотрят, ети иху?! Расслабились тут, пока нас не было – ходи, кто где хочешь, бери, что хочешь, а они ушами хлопают, как слоны гамбургские! Стерв куда смотрел?! Хотя, он в Ратном сейчас… Нет, вот разберемся с делами, заставлю его всех, включая купеческих, мордой по кустам до кровавого поноса возить, пока следы, даже скрытые, читать не научатся!

Дожили – сотня по всему лесу заболотных гостей ищет, а они тут чуть ли не светские приемы устраивают! И мажордом, в камуфляже вместо ливреи, под сугробом. А волхвы они, похоже, совсем не боятся – как нет ее…

Это он нарочно так дело хочет повернуть, что вроде как мы у него в гостях? Нет уж, это вряд ли. Значит, кто на пенек сел, тот и хозяин? Ну-ну…»

Мишка уселся поудобнее, широко расставил колени и, опершись о них ладонями, слегка наклонился вперед, решительно взял разговор на себя:

– Ну, что у тебя за дело такое спешное, что ты грека аж у Мироновой охраны умыкнул да нас тут на морозе дожидаешься? – оглянулся на замершего на краю поляны «лешака». – А костерок-то и впрямь теперь можно разложить. Замерзли твои орлы, небось, под сугробами сидючи.

– Ничего, они у меня привычные, – Медведь шевельнул бровью в сторону своего подчиненного, и тот беззвучно растворился в лесу. – Да и некогда сейчас нам у костров рассиживаться – такое варево без огня закипает… Не обжечься бы, расхлебывая. Значит, глянулся тебе наш грек?

– Так он не девка, чтоб мне на него любоваться, – хмыкнул Мишка. – Мужей не на погляд оценивают. Учен. Такое знает, что не каждому открыто, а главное, не всякому дозволено, а рот на замке держать не умеет. Заговорит о деле – все забывает. Как он жив-то, с таким-то счастьем?