Опасный лаборант - Юрий Гаврюченков Страница 22

– На нас амфибия напала, – осторожно пояснил Муромцев. – Это был не солнечный удар, это была телепатическая атака.

– Где Арина Дмитриевна? – быстро спросил Казаков.

– Убежала на остров. Сейчас будем искать.

– Вы шутите, – хмыкнул Казаков, успокаиваясь. – Если бы амфибия на нас напала, она бы нас съела.

– Я её убил.

– Категорически не видно автомата.

– Кулаками, – уронил Денис. – Кулаками я и без автомата могу.

«Какой-то он злой», – подумал Казаков и сказал с деланной иронией, чтобы скрыть испуг:

– В драке? Кулаками? Вы серьёзно?

– Вот она лежит.

Они вгляделись в блестящую поверхность литорали, но тысячи зайчиков слепили, и дохлую амфибию найти не удалось. Денис и сам не мог опознать место схватки.

– Ну, да, – кивнул Казаков. – Допускаю, что амфибия нас отогнала. Она пришла спасать нашего маленького друга.

Носком кроссовка он потрогал наутилуса.

– Спасать?

– Спасать. У них развита телепатия. Малыш испугался и позвал на помощь, он уже достаточно разумен для этого. Амфибия подплыла и прогнала нас.

«Почему не съела? – но Муромцев не спросил, потому что обратил внимание на камеру, укреплённую на лбу Казакова. – Она снимает! Записала драку, – осенило его. – Она и сейчас записывает?» Красный огонёк за объективом подтверждал, что да.

Лаборант ничего не сказал про камеру. Злорадство возместило недоказанный протест. «Тот, кто носит „лайтфилд“ – сноб и имеет медный лоб», – подумал он и оставил прибор висеть на голове начальника незамеченным.

– Где Арина Дмитриевна?

«Тут такое место, что камеру лучше не выключать, – прикинул Денис. – Пускай записывает». Отец приучил его не трогать исправный прибор, а старший научный сотрудник с камерой на лбу представлял годный передвижной видеорегистратор. Камера была лёгкой. Казаков привык к крепежу и забыл о ней. Кроме того, налобник не позволял поту литься на глаза, Казакову так было даже удобней.

Лаборант не стал его разукомплектовывать, а предложил:

– Она, скорее всего, по знакомой дороге побежала, к домам. Лучше там начинать искать, а, Виктор Николаевич?

За шелестящим ангаром было пусто. Денис озадачился, не могла же Арина далеко уйти? Он поглядел на землю, надеясь определить по следам, возвращалась она или нет, но глинистый грунт засох до твёрдости камня и подошвы на нём не отпечатывались.

– Пойдём к этим. Будем спрашивать.

Казаков замялся.

– Не знаю… – ему было неудобно обращаться к калеке, которого глубоко оскорбил, походя и ненарочно, но та же совестливость требовала загладить вину. – Поговорите с девушкой, Денис. Я попробую выяснить у нашего… нового друга.

– А вы столкуетесь?

Казаков, не совсем оправившийся, мягко улыбнулся.

– Попробуем.

Муромцев толкнул хлипкую дверь, сколоченную из побывавших в море досок.

– Ола! – дал о себе знать, чтобы не показаться невежливым. – Можно к вам?

Молодая женщина резала овощи. В грубо сложенной плите потрескивали дрова, валил пар из закопчённой кастрюли, стучал о доску нож.

– Эй, – окликнул Денис, но островитянка не отозвалась и даже не повернула головы в его сторону.

Арины здесь не было. Скудная обстановка свидетельствовала о том, что здесь не жили, только собирались обедать, а ночевали где-то в другом месте. Подальше от моря и вылезающих из него тварей. Муромцев хотел уйти, но бесчувственность задела и пробудила научное любопытство, переходящее в любознательность хищника. После драки с амфибией в крови гулял неизрасходованный адреналин. Денис приблизился к незнакомке и спросил погромче:

– Ты что, не слышишь, что ли? Алё! Я призрак?

Он заметил, что женщина беременна. Слегка выгнутая и откинутая назад спина уравновешивалась изрядно выпирающим животом. Тем и объяснялась безмятежность на лице, прекрасном, словно профиль с камеи. Она не была похожа на коренастых португалок. В ней не было ничего от мясистых помесей негров и индейцев Бразилии. У неё был небольшой прямой нос, высокие точёные скулы, узкие бёдра и длинные ноги. И всё же природная смуглая кожа и прямые чёрные волосы выдавали совершенно экзотическое происхождение. Это было дитя перелицованного мира. Дикое, не знающее страха и, возможно, умственно неполноценное. Её нельзя было винить в том, что считалось безнравственным у цивилизованных народов. Независимость от государства, оправдывала независимость от законов и сопутствующую этому бедность. Единственной её одеждой было выцветшее платье, застиранное до прозрачности. Оно едва не расползалось от ветхости и носило следы штопок. Босые ноги были черны от грязи.

– Слышь, я с тобой разговариваю!

Денис поводил пятернёй перед её лицом, но незнакомка проявила удивительную твёрдость характера, словно ладонь была прозрачной.

Муромцев положил на стол наутилуса, подошёл вплотную к бравирующей спокойствием островитянке. Хлопнул в ладоши над ухом. Никакой реакции.

– У тебя, эй, эй, пришельцы совсем мозги съели? – громко спросил Денис, щёлкая пальцами возле кончика носа островитянки, по-прежнему остававшейся безмолвной.

На этом этапе молодой учёный добился столь же отрицательного результата. Не получив ответа, прекратил эксперимент, забрал своего инопланетянина и вышел, саданув в сердцах дряхлой дверью.