Война 2020. На южном фланге - Владислав Морозов Страница 22

Стоявший над ВПП аэродрома Отопени басовитый рев и свист многочисленных реактивных двигателей в это утро разбудил румынских обывателей из окрестных населенных пунктов слишком рано.

А на авиабазе все шло красиво и четко, практически как на учениях, о которых накануне неоднократно объявляли местные СМИ. Над КП медленно вращались антенны РЛС. На стоянках чинно работали техники в одинаковом пустынном камуфляже, подвешивавшие под самолеты средства поражения. Носилась туда-сюда по бетонке разнообразная аэродромная техника. Остроносые серо-зеленые и серо-голубые «Миражи» один за другим запускали двигатели, выезжали со стоянок, выруливали на старт и, получив «добро» на взлет, на сеекунду останавливались, а затем, оглушительно взревев и оставляя за хвостами острые и яркие факелы форсажного пламени, уходили в рассветное небо.

На радость летчикам было прекрасное летнее утро. Солнце медленно поднималось над горизонтом, и под треугольными крыльями французских истребителей мелькали зеленые фруктовые сады и перелески. Пока все выглядело практически как в старом фильме «Рыцари неба» – фотогенично почти до приторности, словно это был не боевой вылет, а обычная показуха. Солнечные лучи очень красиво бликовали на плексе фонарей кабин и светофильтрах гермошлемов пилотов.

Еще до пересечения молдавской границы ведущий первой ударной восьмерки «Миражей» спортивно-поджарый майор ВВС Франции Кристиан Делоне (внешне слегка похожий на плохо омоложенную посредственную копию актера Жана Рено, имевший среди знакомых и сослуживцев обоих полов репутацию крутого героя-любовника, участник нескольких командировок в Афганистан, Ирак и Мали) услышал в наушниках своего серо-зеленого шлемофона какие-то довольно истеричные вопли и переговоры на румынском и итальянском языках. Все, что Делоне при этом сумел понять, это то, что румыны и итальянцы, похоже, напоролись-таки на огонь наземной ПВО, который на недавнем предполетном инструктаже характеризовали словечком «маловероятный». И вот – на тебе. На запрос майора с КП ответили, что МиГи-21 и АМХ уже возвращаются на базу. Якобы они выполнили задание, пилоты доложили на КП, что отбомбились по заданным целям и наблюдали на земле горящую технику. Но якобы имел место «слабый огонь» малокалиберной зенитной артиллерии, а у Дубоссар румыны наблюдали два пуска ЗРК с приднестровского берега Днестра, предположительно это были мобильные Gopher или Gaskin. Далее КП казенно сообщил, что «потери незначительны», и перешел на прием.

Майор Делоне не знал, что зенитным огнем был поврежден один АМХ и сбит один МиГ-21, судьба пилота которого сначала была неясна (только спустя несколько часов выяснилось, что локотент Сурза из 86-й авиафлотилии ВВС Румынии не успел катапультироваться и погиб, причем его МиГ был сбит не зенитками, а ракетой ЗРК 9К35 «Стрела-10»). Кроме того, был поврежден еще один румынский МиГ-21, который вынужденно сел на молдавской авиабазе Дечебал – продырявленному 23-мм зенитными снарядами самолету, из баков которого тек керосин, требовалась замена двигателя. Но это выяснилось позже, а пока потери действительно выглядели вполне в пределах допустимого, если не ниже.

– «Аркашон», я «Руайян», как меня слышите? – передал майор Делоне ведущему второго звена своей восьмерки капитану Сорелю. – Внимание, мы уже над территорией Молдовы!

– «Руайян», вас понял! – ответил Сорель, чьи серо-голубые одноместные «Мираж-2000C» сейчас держались выше и позади четверки серо-зеленых двухместных «Мираж-2000D», возглавляемой Делоне.

В этот момент далеко внизу как раз мелькнула бликовавшая на солнце среди прибрежной зелени зеленовато-коричневая поверхность пограничного Прута.

«Миражи» пересекли условную «точку невозврата», теперь до Днестра, за которым и начиналось Приднестровье, ставшее объектом их сегодняшнего удара, оставалось меньше сотни километров, то есть считаные минуты полета. Операция, которую какой-то сидевший на парижской улице Сан-Доминик, 14, паршивый умник в генеральских погонах явно сдуру назвал Reve Affreux (т. е. «Страшный сон»), вступала в самую что ни на есть активную стадию. Увы, но ни майор Делоне, ни его непосредственные начальники еще не знали, что ситуация со «Страшным сном» обстоит еще хуже, чем со знаменитой операцией «Цитадель» образца 1943-го, план которой русские агенты, как известно, сперли чуть ли не с рабочего стола фюрера минимум за полгода до начала собственно операции. Массовая потеря секретной документации порой чревата нехорошими последствиями…

Спустя несколько минут майор Делоне приказал пилотам своей четверки сомкнуть строй и слегка снизиться. Главной целью восьмерки «Миражей» были окрестности Тирасполя, а точнее – старый советский военный аэродром, расположенный там.

При этом приказа атаковать сам аэродром и его ВПП майор Делоне не получил, из чего сделал нехитрый вывод, что этот аэродром, возможно, еще понадобится НАТО.

В остальном расклад был примерно такой: первое звено «Миражей-2000D», ведомое на цель самим майором, должно было атаковать кассетными бомбами «Белюга» стоянки авиатехники рядом с ВПП тираспольского аэродрома. Накануне разведка засекла там несколько зачехленных самолетов и вертолетов, включая не менее четырех Ми-8 и один Ан-26. Реально на этой стоянке в данный момент находилось два Ми-8, два Ми-2, Ан-26, два Як-18Т и один Ан-2. Все эти машины уже очень давно были разукомплектованы, а некоторые и частично разобраны на запчасти, но рассмотреть это под чехлами было нереально, особенно со спутника. Шесть исправных Ми-8Т (три российских и три принадлежавших армии ПМР) и один приднестровский Ан-2, которые удалось отремонтировать к этому времени, были заблаговременно передислоцированы и рассредоточены по одному на разных полевых площадках. В качестве запасной цели для «Миражей-2000D» было назначено скопление техники, в частности автомобилей, которое четыре дня назад обнаружила спутниковая разведка НАТО километрах в трех от тираспольского аэродрома. На самом деле там уже несколько лет стояли восемь давно списанных АПА и КУНГов, военная ценность которых была более чем нулевой.

Вторая четверка «Миражей-2000C» капитана Сореля несла бетонобойные бомбы «Дюрандаль» и, по замыслу штабных логистов, должна была поразить ими находившиеся в полутора километрах от ВПП тираспольского аэродрома «защищенные укрытия» (оставшиеся от советских времен бетонные ангары, когда-то предназначавшиеся для истребителей-бомбардировщиков), в которых натовская разведка отчего-то предположила наличие как минимум складов боеприпасов.

– Мой майор! – вдруг возник в шлеме майора Делоне встревоженный голос сидевшего в задней части кабины их «Миража» наводчика-оператора, су-лейтенанта Бенедикта Увраара (несмотря на свои вполне типичные для француза имя и фамилию, означенный Бенедикт был черным как армейский ботинок, губастым «афрофранцузом», чьи предки в свое время, благоразумно или не очень, сбежали из ставшего независимым Сенегала). – Черт! Я ничего не понимаю! Сначала были просто помехи и треск, а теперь связь вообще пропала! На всех частотах только вот это!

Майор тоже слышал неприятный треск в наушниках, но не успел придать этому особого значения. А теперь в наушниках гермошлема Делоне треск сменился мужским голосом, который с большим чувством и в сопровождении оркестра пел по-русски: