Варяги. Смута - Влад Поляков Страница 22

Декабрь (студень), 986 год. Где-то между Киевом и Переяславлем.

Переговоры. Вести их вот так, на поле возможного боя, как-то не доводилось. Это я про собственный опыт, а не позаимствованный из чужой памяти. Зато есть на что опираться, профаном выглядеть точно не буду.

Пятерка парламентеров останавливается неподалеку от первого ряда хирдманов. Лиц не скрывают, один и вовсе шлем снял, показывая лицо… очень знакомое. Ба, какие люди пожаловали, да почти что без охраны! Что ж, к такому переговорщику и выехать не грех. Разумеется, в сопровождении хирдманов, готовых прикрыть щитами, и от строя дальше, чем на несколько метров не удаляясь. И пешком, потому как коня разворачивать, да с моим то хиленьким умением…

Спешиваюсь. Змейка рвется было составить компанию, но ее одергивает Магнус, веско заявивший:

— Ты чего, о дуб головой с утра билась? Хирдмана прикрывать двоих сложно. А увеличивать охрану — перед людьми себя излишне опасающимся показать. Сейчас ты там только помешаешь. Да и беспокоиться будет, на тебя отвлекаться.

— А-а…

— Вот тебе и «а-а».

Забавный вышел у этой парочки обмен репликами. По крайней мере. настроение они мне приподняли, сами о том не задумываясь. Уже неплохо. Ну а каких-либо пакостей в стиле камикадзе от Добрыни я не опасался. Слишком ценит себя любимого.

Вот и встретились снова. Рядом со мной трое хирдманов-щитовиков, способные в мгновение ока прикрыть со всех сторон, дать добраться до строя и исчезнуть в его глубине. Ну а Добрыня уже слез с коня, улыбку изображает. Получается у него неплохо, лицедейству хорошо жизнь обучила. Серьезный противник, это я уже понять успел. Да и он насчет меня не обольщается.

— Опять ты, дядюшка Владимира, — ухмыльнулся я. — Жаль… Думал поскачешь по зимним просторам, свалишься в сугроб, да и превратишься в ледяное полено. Ан нет, не хочешь ярла Хальфдана порадовать!

Хирдманы, услышавшие подобное, утробно фыркнули, с трудом пытаясь удержать смех. Понимаю, на их памяти столь важных персон прилюдно мордой в грязь не макали между делом.

— Отдай Рогнеду и Изяслава, ярл. После можешь уходить. даже казну, что была украдена, себе оставь.

— Опившийся меду медведь помашет тебе детородной частью тела за такое предложение, — ухмыльнулся я. — Ума что ли лишился, Добрыня, раз серьезно думаешь, что я выдаю тех, кто оказался у меня в руках?

— Растопчем, — покачал головой Добрыня, которого, к сожеланию, не сильно задели издевательства. — Со мной несколько сотен княжеских дружинников.

— Три сотни, не больше.

— И даже коль всего три? Не выйдет сейчас, к Переяславлю придем возвращать. Ты же не каравай украл. А жену великого князя и сына его.

В ответ на это «жутко серьезное» обвинение, я от души расхохотался. Ну и не отказал в удовольствии в красках расписать возможную картину:

— Забавный ты человек. Может из советника княжеского тебе в моего скомороха обратиться? Смешить здорово выходит, то и мои хирдманы подтвердят. Ну вот пришли «вызволять» Рогнеду из полона, а получится… Смешно получится, потому как выйдет она на стену под сильной охраной и скажет, что тут по доброй воле. От мужа тут вместе с сыном спасается. И ведь поверят многие. Особенно если она в памяти людской освежит, что он при твоем, кстати, одобрении, повелел ее родителей убить. И ее саму снасильничал… Многие знают, и из живых тоже. Как думаешь, развернется ли часть приведенных тобой воинов обратно? Я так мыслю, что да.

Говорил я громко отчетливо, хирд меня хорошо слышал, уж первые ряды точно. Собственно, для них оно и было. сие публичное выступление. Что же до Добрыни, я просто показывал ему тщетность претензий. Он это понял. Но понять и принять — понятия разные. Порой так и вовсе противоположные.

— Ты пожалеешь…

— Разве что с твоих снах, которые будешь путать с явью.

— Увидишь. Скоро, — развернувшись, он дошел до своего коня, с ходу запрыгнул в седло и махнул рукой своим охранникам. — Назад, к дружине!

С десяток секунд понаблюдав за удаляющимся родичем Владимира Святославовича, я и сам включил «заднюю передачу». Иными словами, вернулся в надежное и защищенное место — центр боевого построения. Своего, само собой. А там все, то есть Магнус со Змейкой, да Зигфрид. И глаза такие вопрошающие, что аж совестно время тянуть.

— Ушел, но обещал вернуться. Скоро вернуться, если в сомнениях кто пребывает.

— Наши действия? — мигом включился в работу Магнус. — Обычно или так, как хирдманов натаскивали?

— Второе. На дальней дистанции выбываем часть усиленными самострелами, потом простые добавятся. Надеюсь, лучшим стрелкам самые лучшие достались, на дальнее расстояние бьющие.

— Разумеется.

— Вот и славно, брат. Если начнут стрелы бросать, тоже учить не надо. Навесом бить станут, ну так щитами сверху прикроемся. Дело привычное.

Немного замявшись, дал знать о себе Два Топора:

— Удар клином… Стрелки внутри строя не смогут сдержать. Нужны воины с щитами.

— Так ты еще раз посмотри. Они и есть обычные. Привычные тебе воины, умеющие больше биться парой меч-щит или топор-щит. А самострелы — это в довесок. Зато очень полезный довесок. Сейчас все увидишь… если Добрыня все же рискнет бросить над наши клинки цвет войска великого князя Киевского.

— Там не вся дружина, — уточнила Роксана, все это время внимательно всматривающаяся вдаль, отслеживающая действия противника, пока еще лишь вероятного. — Была бы вся, на бы плохо пришлось. А, дети инеистых великанов! Они спешиваются и выстраивают клин! Хальфдан, Магнус, пора…

И впрямь — пора. Не только окропить снежок красненьким, но и проверить, чего же на деле стоят мои придумки и технические новшества.

Передо мной словно бы завис невидимый ни для кого циферблат, где секундная стрелка рывками ползла по кругу. Воздух вокруг словно становился вязким, его приходилось с заметными усилиями проталкивать в легкие и выдыхать обратно. Нервы… Даже сейчас вы все еще продолжаете подкидывать сюрпризы. Видимо, дает о себе знать факт, что в крупном сражении мне еще бывать не доводилось, равно как и командовать ВСЕМ хирдом.