Бутылка для Джинна - Виктор Малашенков Страница 22

Это понятно, хотя и жестоко. Но передвигать планету ради того, чтобы скомпрометировать автомат? В это невозможно поверить. И какими возможностями нужно обладать! Одно дело воздействовать на психику, это еще понятно. В старину этим занимались маги и, как пишут писатели, если, конечно, это не выдумка, у них это здорово получалось. Но планеты! Я почувствовал, что страх начинает проникать в каждую клеточку моего тела. Я представил, как «они» обнаруживают, что мы с Анной разгадали их замысел, и начинают воздействие сначала на нас, потом на всю станцию. По станции бродят сотни привидений, зомби и тому подобная нечисть. А побродить есть где, уж в этом плане недостатка не будет. И, если мне не удастся прекратить это безобразие, то что будет с этим десятитысячным народом?!

Если говорить откровенно, то особенного сожаления в том, что станция подвергнется воздействию, у меня не вызывало, но ведь пострадают люди, а это страшно. И тут я рассмеялся. Анна искоса взглянула на меня, покачала головой и ободряюще улыбнулась. А смеялся я по одной причине, смех этот был нервным. Воздействие уже началось. Ведь не может человек здравомыслящий вести себя так, как Петерсон. Не зря он не отстает от Анны, ставя ей палки в колеса по поводу и без повода, причем в такой нелицеприятной форме. Он даже не подозревает, что постепенно становится зомби. И от него нужно ждать неприятностей в первую очередь.

Как же мне быть? Могу ли я доложить о своих догадках на Землю? Да директор просто не пропустит такое через себя, посчитает это бредом, а еще хуже, ловко составленной инсинуацией, направленной в защиту проекта Анна. А если не посчитает, то представит окружающим именно в такой форме. Я стиснул зубы. Желание вырвать с корнем этих людей из науки начинало превалировать над остальными чувствами. Только рассуждаю я интересно, будто война между нами давно уже ведется и речь идет только о том, что настало время для принятия решения о пуске в дело оружия, имеющего сверхразрушительную силу.

Я начал чувствовать правоту шерифа, учуявшего во мне опасность. Вот это нюх, прирожденный шериф!

Я посмотрел на Анну. Еще одна проблема, не разрешив которую, я не смогу сдвинуться с места. Поддерживая ее в работе, я подставляю ее под удар. Она становится главным действующим лицом в этой заварухе. И пойдет ли она на такое, даже если предложить ей все сокровища мира? А использовать ее в качестве подставного лица я не мог. Почему? Я не знаю, по крайней мере – пока.

В той картине разрушений, которую я себе представил, Анна была единственным человеком, за которого я беспокоился, забыв даже о себе. Мне даже хотелось бы, чтобы она отказалась, и я ее заменил в этом проекте. Это было бы удобнее со всех сторон. Я представил себе, как обрадовался бы Петерсон, если бы это произошло. На его взгляд, он убивал сразу двух зайцев. Во-первых, на самом проекте можно поставить крест, во-вторых, я под ногами путаться не буду. Что ж, разговора с Анной не избежать, это точно. Но уж очень это похоже на шпионский роман. И я в роли резидента. Я попробовал найти в этом что-нибудь смешное и не нашел. Но и отступать не собирался. Я уже чувствовал, что Земля не зря оказала мне такое доверие. Все-таки мир не без умных людей. Только что я должен доказать? Я не знал, какой результат нужен Земле, а ждать, когда Петерсон мне сообщит… Ладно, как говорил мой мудрый дядя, что ни делаешь, все к лучшему. Хороший был человек!

Я дождался, пока Анна сделает небольшой перерыв и спросил:

– Анна, как вы считаете, где мы можем поговорить, чтобы нас никто не подслушивал?

Она непонимающе уставилась на меня, очевидно, я шокировал ее своим поведением.

– Вы хотите сказать, что нас могут подслушивать?

– Я ничего не хочу сказать, Анна, я только задал вопрос и хочу, чтобы вы хорошо подумали над ответом, – сказал я, понимая, что психолог из меня нулевой и от этого начиная злиться.

Она задумалась. По ее лицу я понял, что задал ей задачку не из легких. Наконец она сказала:

– Вы знаете, если хорошо подумать, то практически нигде. Поставить прослушивающее устройство можно везде. Но, в принципе, есть способ избежать этого. Но похоже это на бред.

– Анна, не думайте пока о внешней стороне, какой это способ? – настаивал я.

– Если я вам сейчас скажу, то о нем будут знать подслушивающие, ведь так, агент 007? – Анна улыбнулась мне, но, кроме нежности, я не увидел в ее улыбке ничего более. – Если не возражаете, приходите ко мне часов в девять. Обычно я ложусь в это время спать, и все это знают. Так что у нас с вами будет прекрасное прикрытие, – продолжила она шепотом.

Я покраснел, и Анна снова рассмеялась.

Наш разговор был прерван вторжением Петерсона. Еще не увидев меня, он набросился на Анну.

– Прекрасно, так вы выполняете мое распоряжение. Вы не понимаете важности возложенного на вас задания, – распинался он, – этот тип кажется для Земли очень важным и мы должны создать такую видимость… – он осекся, когда увидел меня, высунувшего голову из-за широкой спинки кресла. – Ах, и вы здесь? Ну, тогда все в порядке, – мне показалось, что он скрипел зубами, – вы уже успели ознакомиться со всей станцией? Это просто здорово. Значит, начинаете скоро работать? – он даже забыл, что успел перейти со мной на «ты», правда, в одностороннем порядке.

– Я еще не успел определиться окончательно, с чего начать, – осторожно начал я, чтобы не испортить общую картину, – но в ближайшее время, наверное, определюсь. И хотелось бы узнать ваше мнение на этот счет. Вы не возражаете, если я подойду к вам, скажем, завтра? – Я специально задал этот вопрос, зная, что ничего конкретного в ответ не получу, но создам видимость своей несостоятельности в принятии решений.

– Завтра? Хм. Нет, завтра не получается. Слишком много работы. Я сообщу вам, когда буду свободен, – с этими словами он и вышел.

Мы с Анной многозначительно переглянулись. Она показала мне большой палец, и мы рассмеялись.

Мы просидели с ней до конца рабочего дня. Решение я уже принял, поэтому уделил внимание и ее работе. Объясняла она понятно и мне начало казаться, что я начинаю понемножку понимать то, о чем она говорит. Мы вместе заказали ужин, и я про себя отметил, что она отдает предпочтение вегетарианским блюдам.

В столовой на этот раз народа было более чем достаточно. Я с любопытством рассматривал окружающих. Люди самые разные и заказывали они по-разному. У одних стол ломился от блюд, у других – одна-две тарелки и стакан напитка. И вели они себя по-разному. Особенно выделялся один тип, сидевший за столом один и с мрачным видом поглощавший уже четвертое блюдо. Глядя на его худощавую фигуру, я вспомнил, что по поводу таких людей дядя говорил, что они только зря переводят продукты.

Я спросил у Анны, кто это такой и, к моему удивлению, это оказался прокурор. Не хотелось бы попасть к нему на прием.

После ужина мы разошлись по своим комнатам. Мне было о чем подумать, чтобы подготовиться к разговору с Анной.

Ровно в девять я стоял у ее двери. Постучал. Анна открыла дверь сразу, будто стояла возле нее. Выглядела она просто восхитительно, я не ожидал, что с виду обыкновенная женщина так может преобразиться. И не столько изменил ее внешний, грубо говоря, лоск, сколько что-то внутреннее. Она источала энергию, глаза ее блестели неведомым мне блеском. Она словно помолодела, вернулась в годы своей юности.