Отпуск в Средневековье - Андрей Писарцов Страница 22

После нескольких часов пути люди на дороге перестали встречаться совсем. К этому времени все мое тело с непривычки начало ныть – казалось, все старые раны разом открылись и начали резко давать о себе знать.

Синее небо заволокли тяжелые хмурые тучи. Из-за свинцового серого покрывала на небесах вдруг стало сразу как-то темней и тревожней вокруг. Над лесом разнесся сильный и продолжительный раскат грома. На дорожную пыль начали падать большие капли дождя – сначала изредка, затем превратившись в сплошную водяную завесу перед глазами.

Я почувствовал, что пора уже сделать привал от этой выматывающей скачки в никуда. Слева от дороги я заметил небольшую лесную тропу, быстро исчезающую за густыми зарослями леса. Остановившись и немного подумав, я решительно направил коня на лесную тропу – там и деревья укрывают от дождя, и погоня вряд ли додумается свернуть за мной в лес, проскакав по дороге дальше. Размышляя так, я въехал под кроны деревьев. Мокрые от дождя ветки придорожных кустов неприятно коснулись меня, оставляя на моих и без того мокрых лохмотьях свою влагу.

Я медленно пробирался сквозь заросли по небольшой и чуть заметной тропе. Изгибаясь, словно змейка, она увлекала меня между деревьев все дальше и дальше, становясь все менее различимой в этом глухом лесу. Ливень через полчаса кончился, его сменил неприятный моросящий дождь. К этому времени одежда моя промокла до нитки, от чего становилось холодно и зябко. Я осматривал все ближайшие деревья, пытаясь найти более или менее сухое место. Наконец, после продолжительных поисков, я остановился под большой старой елью, метрах в двадцати от тропы. Под могучими ветвями этого старого хвойного дерева лежала большая куча хвороста. Отбросив совсем мокрые верхние ветки в сторону, я сделал из оставшейся части кострище и достал мухобойку, направив ее лазерный луч на хворост. Мокрые ветки обильно задымились и через несколько секунд вспыхнули. Когда огонь как следует разгорелся, я подбросил в него несколько здоровых бревен, найденных неподалеку. Языки пламени весело заиграли над дровами, согревая меня.

Дождь практически не доставал меня сквозь большие ветки ели, я согрелся от костра и высушил над ним свою одежду. Затем, оборвав несколько хвойных веток, я сделал из них себе ложе и в изнеможении упал на него, дав, наконец, своему телу расслабиться.

В это время лес поглотили сумерки, с каждой минутой все ближе и ближе подступая к костру. Медленно, но верно ночь вступала в свои права. Я вспомнил, что давно уже ничего не ел и что сильно проголодался, однако из еды у меня ничего не было. Идти искать что-то в лесу уже было бесполезно – вокруг костра все заволокло черное беспроглядное покрывало ночи, пугая своими таинственными шуршаниями листьев на деревьях, потрескиванием веток и редкими, но берущими за душу завываниями зверей. От всех этих звуков по спине моей побежали мурашки, и стало как-то не по себе. Я посильнее натянул на себя большую ветку, служившую мне одеялом, и уставился в жуткую непроглядную мглу. Однако было бесполезно пытаться увидеть что-нибудь сквозь сплошную темноту. Появилось вдруг пугающее ощущение, будто из ночной завесы на меня смотрят чьи-то невидимые глаза и что меня тут же схватят какие-нибудь лесные страшилища, стоит лишь отойти на несколько шагов от костра. Конь, привязанный к стволу ели, вдруг нервно заржал, однако тут же успокоился и стоял смирно, лишь изредка всхрапывая.

Я попытался отогнать от себя навязчивые и пугающие мысли. Я подумал о том, что раз конь стоит спокойно, не находя ничего страшного в окружающей его мгле, значит мне тем более нечего бояться. После такой мысли я немного успокоился и перестал смотреть с опаской в темноту.

Чтобы не думать о голоде, я начал размышлять о сложившейся ситуации, в которой я сейчас находился и о дальнейших своих действиях. Конечно, если бы все получилось так, как я думал, то я бы взял в заложники княжеского колдуна, с его помощью покинул бы город и спрятался бы где-нибудь неподалеку от того места, где мы с братом потеряли вездеход. Обкурив своими сигаретами Теофаста, я заставил бы его перенести меня туда, где стоит вездеход. По правде говоря, я сильно сомневался, что этот симулянт Теофаст способен на такие магические трюки, однако все равно, колдун есть колдун, а тем более княжеский – наверняка я бы какой-нибудь пользы от него все же добился.

В общем, после того как я нашел бы вездеход, я бы отправился искать своего брата уже за рулем этой чудо-машины и уже никакие неандертальцы с мечами не смогли бы мне в этом помешать. План был гениален, и как все гениальное, прост. Однако ему, к сожалению, не суждено было сбыться. Теперь же приходилось долго убегать от погони и ночевать под дождем в лесу. Все это мне очень сильно не нравилось, но еще больше мне не нравилось то, что у дедовой мухобойки кончался заряд. Это была единственная вещь, которая отстаивала мою жизнь в этом суровом и жестоком мире. Мне надо было начинать искать себе другое оружие.

После недолгих раздумий я решил, что с утра найду в лесу дуб и сделаю из одной из его ветвей большую дубину. Затем вернусь на большую дорогу и учиню там разбой – согласен, звучит дико, но откуда мне в такой ситуации достать новую одежду и провиант.

Одевшись, как купец или крестьянин, я вернусь в Новоград-Залесский в поисках какой-нибудь колдуньи или колдуна. Мне не важно, кто это будет – лишь бы этот человек смог доставить меня к вездеходу. А там я уж покажу этому ископаемому миру, что такое прогресс и крутая техника из будущего!

С такими успокаивающими мыслями я и не заметил, как крепко уснул.

Разбудило меня дикое ржание моего коня. Я, не на шутку испугавшись, резко вскочил на ноги, словно под вой боевой сирены в армии. Близилось утро – тьма уже начинала отступать и я сквозь сумерки и плотный туман начал сонно оглядываться по сторонам. Конь вновь бешено заржал. Я взглянул на него и оцепенел – пять скалящихся огромных волков накинулись на бедное животное. Один из зверей быстро прыгнул к коню и вцепился острыми зубами в гриву гнедого. Остальные тут же, как по команде, набросились на начавшего нервно прыгать и лягаться беднягу.

Между мной и конем, словно не подпуская к коню, стояло еще два рычащих волка, никак не решаясь прыгнуть на меня. Мое тело начала обуревать злость – эти лесные звери нахально и на моих глазах загрызали моего единственного коня, без которого мне предстояла теперь длинная и изнурительная пешая прогулка.

Я громко заорал, пытаясь напугать зверей, и выхватил мухобойку. Однако волков мой крик ничуть не испугал – в их глазах появилась лишь холодная и злая решительность. Те двое, что стояли возле меня, вдруг как по команде кинулись ко мне. Одному из них я тут же обжог злую морду из мухобойки – скуля и поджав хвост, он бросился прочь от меня. Второй волк за это время успел прыгнуть и вцепиться своими зубами мне в руку. Я завыл от боли – острые зубы, казалось, насквозь пронзили кость.

Перехватив мухобойку, я начал безжалостно палить из нее по повисшему у меня на руке волку. От болевого шока и от многочисленных ожогов зверь отпустил мою руку и, дико воя, убежал в кусты. Я повернулся к своему коню – тот лежал уже бездыханный на земле, с перегрызенной шеей. Без устали паля из мухобойки, я разогнал всех волков. Они еще некоторое время выли в соседних густых кустах ольшаника. Я несколько раз пальнул в кусты – видимо, получив еще несколько ожогов, волки поняли, что ловить им тут нечего и поэтому сразу же исчезли в лесу.