Коптский крест - Борис Батыршин Страница 22

– Так вы решили, молодой человек? Будете отдавать вашу коллекцию?

Старик-букинист уже в который раз перебирал пачку открыток. Желтые, пергаментные пальцы одну за одной ловко тасовали бумажные прямоугольнички, сортируя их в каком-то определенном, но, несомненно, строго продуманном порядке. Порой букинист задерживался на одной из открыток, вертел ее и так и эдак, поднося поближе к близоруким, слезящимся глазам; брал с прилавка лупу на длинной деревянной ручке, в бронзовой оправе и внимательно рассматривал приглянувшуюся карточку.

– Что же вы так, юноша? Такой интересный экземпляр, как можно столь варварски с ним обходиться? Вот видите – уголок замят… Если бы не это – дал бы за него тридцать копеек, а так – простите-с, но больше двадцати не могу.

– А за все вместе? – робко спросил Николенька. – Сколько за всю коллекцию разом?

Букинист надолго задумался, пожевывая бледными стариковскими губами. И сам Николенька, и облепившие прилавок мальчишки-коллекционеры с замиранием сердца ждали вердикта. Лавочка, куда Николка принес свою коллекцию, прилепилась к китайгородской стене, в известном всей Москве средоточии букинистической и книжной торговли. Вдоль всей старой крепостной стены Китай-города тянулся ряд лавочек – они теснились в нишах стен, вылезали изо всех щелей, уголков и трещин. Это была настоящая ярмарка букинистов. Одна из лавочек – солиднее многих других, с вывеской, застекленной дверью и крохотным зальчиком с массивным прилавком – была известна всем собирателям «карточек» Москвы.

Стоило Николеньке заявить, что он пришел продавать свое собрание, как толпящиеся у прилавка мальчишки накинулись на него, будто стая стервятников на мертвую антилопу. Еще бы – распродажа сулила любому из юных гешефтмахеров выгодные сделки и пополнение собственной коллекции. Особо усердствовали те, кто не просто собирал коллекцию, а сделал это почтенное хобби источником доходов. Они-то давно знали, что, скупая по дешевке коллекции у тех из собратьев, кто решил избавиться от своих коллекций, можно недурно заработать.

Однако Николенька проявил твердость – он уже больше года увлекался собирательством, не раз бывал на китайгородском книжном развале и знал многих юных «барышников» в лицо. А потому прекрасно представлял, что больше половины нормальной цены они ему не дадут. А потому пресек все их поползновения твердым «нет» и направился к хозяину лавки, известному всей букинистической Москве Акакию Севостьянычу Рукавишникову. И вот теперь с замиранием сердца ждал приговора старика относительно судьбы своей любовно собранной за четырнадцать месяцев коллекции.

– Как хотите, юноша, а больше одиннадцати рублей дать не могу. И столько не дал бы – да уж больно бурская серия хороша, давно такие не попадались.

По кучке мальчишек прошло шевеление – кто разочарованно выдохнул, кто сплюнул на пол, а кто и вовсе отошел от прилавка, потеряв к сделке всякий интерес. Старик предложил гимназисту цену по совести; ни у кого из юных собирателей открыток не нашлось бы при себе достаточной суммы, чтобы в одиночку «перебить» предложение старика. Впрочем, нет – трое мальчишек переглянулись, отошли в сторонку и образовали свой кружок. Шушукаясь, то и дело бросая взгляды на Николеньку и букиниста, мальчишки потащили из карманов горстки монет и потертые купюры – похоже, составлялся картель, имеющий целью перебить предложение хозяина лавки: уж больно хорош был товар.

Акакий Севостьяныч заметил угрозу. Нервно оглядываясь на конкурентов, он еще раз быстро перебрал Николкины картонки и выдал окончательное предложение:

– Двенадцать рублей пятьдесят копеек, юноша. Больше не дам, хоть режьте. К тому же уголки на бурской серии загнуты…

А деньги были нужны Николеньке срочно. На четыре часа дня была назначена встреча с визитерами из будущего, и мальчик хорошо помнил, сколько неудобств доставило им во время вчерашней прогулки отсутствие денег. Так что Николенька, считая себя в ответе за необычных гостей, решил принять меры.

Собственные средства Николеньки составляли к тому моменту сорок две копейки, а обращаться к дяде мальчик не хотел. Тот недавно выдал мальчику рубль, почти половина которого осела здесь же, у китайгородской стены – в другой букинистической лавке, владелец которой торговал книжками-«путешествиями». Так что после недолгих размышлений мальчик решил расстаться с коллекцией военных открыток.