Фаза боя - Владимир Добряков Страница 22

А я поднимаю левую руку и, спустившись на несколько шагов, бросаю автомат перед собой и присаживаюсь на полузасыпанный обломок стены. Лена с ребятами остаётся наверху на случай каких-либо осложнений.

—Кто у вас старший? — спрашиваю я.

Из толпы выходит рослый детина с обросшей пегой бородой физиономией и длинными черными волосам ниже плеч. На нём до невозможности истёртый длинный кожаный плащ. Когда-то он был ярко-желтого или оранжевого цвета. Из-под плаща видны потрёпанные и порыжевшие ботинки армейского образца. В руках у детины автомат, напоминающий немецкий МП-40.

—Поднимайся, — приглашаю я, — поговорим.

—Меня зовут Кабан, — говорит он и начинает подниматься по осыпающемуся склону.

А автомат внизу не оставил, сукин сын! И даже не забросил за спину. Держит наготове, стволом мне прямо в живот.

Ну и хрен с ним. Не знаю, успеют ли среагировать ребята, но Ленка-то уж точно не даст ему воспользоваться оружием. С такого расстояния она никогда не промахнётся.

Кабан усаживается на камень в пяти шагах от меня. Когда он поднимался, я успел заметить, что плащ надет прямо на голое тело. Довольно грязное. А сейчас, когда он сидит неподалёку от меня, я отчетливо обоняю козлиный аромат. Прямо-таки тан Марсун. У Кабана высокий лоб с залысиной, мохнатые черные брови, глубоко посаженные серого цвета глаза. Под крючковатым носом свисают пегие, порыжевшие от курева усы. Узкое лицо венчает такая же узкая длинная бородка. Тоже прокуренная насквозь.

—Так о чем ты хотел говорить со мной, волк?

Голос у него глухой, даже хриплый. Слова он выговаривает медленно, чуть ли не по слогам.

—Я не волк.

—А это что?

Кабан взглядом недобрых стальных глаз указывает на волчью эмблему на моём рукаве. А автомат по-прежнему наведён мне в живот, а палец Кабана лежит на спусковом крючке. Мало приятного беседовать в такой обстановке. Как-то не способствует она рождению умных мыслей и убедительных слов.

—Это камуфляж. К вам иначе не попадёшь. Вот и приходится краситься под волка.

—Кто же ты?

—Мы русские. Из России приехали.

—Русских я никогда не видел. Впрочем, ты не похож на русского.

—А откуда ты знаешь, похож или нет? Ты же никогда не видел русских.

—Я просто знаю, что они все идиоты. А ты на идиота не похож.

—Вот как? А почему они все идиоты?

—А потому, что они все дауны. Даже их элита тоже дауны. Рэфов там нет.

—Может быть, ты и прав. Но только в этом отношении. Я, как ты сказал, на идиота не похож. Но всё-таки я русский.

—Не верю.

—Можешь не верить. Но положи автомат. Или, по крайней мере, опусти его. Всё равно не успеешь выстрелить. Мои друзья из тебя раньше решето сделают.

Кабан бросает взгляд на стоящих наверху ребят, на Лену, которая стоит к нам ближе и левее, на мой автомат, лежащий между нами. Он мрачно усмехается, но всё-таки опускает своё оружие.

—Теперь я верю, что ты русский.

—Почему только теперь?

—Только русские могут угрожать, когда сами стоят под дулом автомата. Что ты хочешь узнать, Иван?

—Не Иван, а Андрей. А узнать я хочу вот что…

—Кабан! Кончай с ним трепаться! Мочи его! — прерывает меня чей-то крик.

—Заткнись, Сверчок! — бросает Кабан, не оборачиваясь. — Продолжай.

—Почему вы стали рэфами?

—А почему другие ими не стали? Почему они живут под землёй? Почему они там горбатятся за глоток воздуха? Почему они вкалывают по десять-двенадцать часов в сутки и жрут отбросы и падаль?

—А вы так не хотите?

—А ты хочешь?

—Хорошо. Понятно, почему ты не любишь даунов. Но и элиту ты тоже не любишь?

—А этих за что любить? Они тоже рабы. Только живут наверху. Дёргаются, дрыгаются, хохочут. Лакают виски, жрут в три горла. А завтра альт проснётся с похмелья, и пойдут они на корм даунам. Да еще и нам жить не дают. Охотники! Волки!

Кабан выдаёт какое-то замысловатое ругательство, сплошь состоящее из урезанных и искаженных наречий. Сплюнув, он продолжает:

—Вот, скажи, Иван. За что они нас так? Мы же никому не мешаем.

—Не Иван, а Андрей. Ну, хотя бы за то, что вы грабите фермы…

—Хурта гаспа! Нет, Иван! Им не свинины жалко. Их жаба ест, что мы не хотим жить как они. Не хотим лизать у альтов под хвостом, чтобы купить себе несколько лишних лет жизни.

Как он сказал? Несколько лишних лет жизни? Время побери! Только сейчас до меня доходит, что в городе я не видел ни одного человека старше сорока пяти — пятидесяти лет.

—Но ведь и вы долго не живёте.

—Плевать! Мы за жизнь не цепляемся. Пусть мы и живём мало, зато живём так, как хотим. И никто нам не указ.

—Кабан! Пока ты с ним болтаешь, нас волки обойдут!

—Ну, Сверчок, ты меня достал!

Кабан оборачивается и вскидывает автомат. Трещит короткая очередь. Вышедший из толпы рэфов лысый человек в мешковине и высоких ярко-зелёных сапогах валится на землю, обливаясь кровью. Метко стреляет Кабан. Остальные рэфы смотрят на убитого Сверчка безучастно. Только один из них сбрасывает истрёпанные опорки и начинает стаскивать с убитого сапоги. Сапоги новые. Не иначе как дня два назад Сверчок сам снял их с убитого «волка».

—А может быть, он прав? — задумчиво говорит Кабан. — Пока ты мне глаза отводишь, нас обкладывают.

—Дурак ты, Кабан. Загнал людей в ловушку. Чтобы отсюда выбраться, полчаса надо, не меньше. Да и оборону вы занять не успеете. Ты ко мне сюда две минуты поднимался. Вас и обкладывать не надо. Убирайтесь отсюда, пока настоящие волки не подошли.

Я хочу задать Кабану еще несколько вопросов, но раздаются звуки выстрелов. Началось.

—Так. Быстро уводи своих людей. Вон, в той стороне волков нет. Это точно.

—Ну нет, Иван! Мы сюда пришли не для того, чтобы убегать. Мы драться пришли. Сейчас ты увидишь. Увидишь, чего стоят рэфы. Мы здесь в засаде. Волки сами в ловушку залезут.

—Тогда поднимай своих людей наверх. Вы сейчас сами в ловушке. Две гранаты, и привет. — Я беру свой автомат, поднимаюсь и кричу своим: — Уходим! Быстро!

Со стороны фермы бежит, отстреливаясь на ходу, большая толпа рэфов. Их преследуют четыре группы людей в красных комбинезонах. Волки загоняют овец. Мы в этом увеселении участвовать не намерены. Отходим от развалин и с холма наблюдаем за развитием событий.

Группы «волков» развернулись цепью и автоматными очередями отсекают попытки рэфов уйти куда-нибудь в сторону. Я понимаю, куда они гонят толпу. На дороге, где мы оставили мотоциклы, ждут в засаде пулемётчики. Но толпа рэфов, вроде бы неуправляемая и охваченная паникой, движется так, что «волки» неизбежно попадут под огонь группы Кабана. Господин Мирбах явно недооценил противника. Иначе он обязательно организовал бы фланговое охранение.