Законы войны - Владимир Мельник Страница 22

Вокруг Севастополя появилась глубоко эшелонированная оборона к концу октября. Со множеством наспех сложеных из плит ДОТов, блок-постов на дорогах. Линии траншей, как струпья на теле севастопольской земли, перечерчивали территории опорных пунктов. На танкоопасных участках поставили пирамидообразные надолбы из железобетона и сваренные из старых рельсов ежи. Основные, запасные и ложные окопы для танков и БМП были укрыты маскировочными сетками, а также асбестовым полотном для теплоизоляции. Капитан 1 ранга Кравцов, начальник морской инженерной службы штаба КЧФ, был грамотным и много знающим офицером. Благодаря его энергии и настойчивости в рекордные сроки была возведена оборона под непрерывными ударами вражеской авиции. Она состояла из четырех УРов: Качинский, Мекензивский, Чернореченский и Балаклавский. Которые представляли из себя сеть опорных пунктов.

Решением Верховной Рады Украины город Севастополь с 30 октября переведен на осадное положение и все жители, что остались в нем будут приравнены к участникам боевых действий. А все структуры и органы власти подчинялись теперь Командующему СОРа — вице-адмиралу Масорину, командующему Черноморским флотом. Но это ничего существенно не изменило ни в плане снабжения, ни в настроении войск и оставшихся жителей. Все готовились к встрече с врагом.

К концу октября мы уже поставили все мобресурсы в войска и уже занимались только призывом тех, кто достиг 18-летнего возраста. Хотя таковых уже почти не осталось — либо в эвакуации, либо уже были «под ружьем». Обязанности райвоенкома исполнял подполковник Петров. Мы все жили на своих рабочих местах.

Я сидел в своем «отдельном» углу. При свете керосинки, доставая из ящика по — одной учетные карточки на военнообязанных, которые были призваны по мобилизации, заносил их данные в алфавитную книгу. Восемь с половиной тысяч человек, шутка ли? Работа была монотонная и часто ловил себя на том, что засыпаю. Иногда в книге даже были мои «диаграммы сна». Тут же стоял топчан, на котором спал, потому что в общагу идти далеко, да и не имело смысла — она была разрушена при последней бомбежке. Наконец надоело работать и, накинув на плечи свой бушлат песочного цвета, вышел на улицу покурить. И курево сейчас стало таким же дифицитом, как и жратва. Хорошо хоть успел в свое время «на тихой козе» с нашими солдатами наведаться в «зенитку» — магазинчик недалеко от военкомата. Чураков Паша — здоровенный тридцатилетний сержант-связист, одним махом прикладом автомата сбил замок с двери. Когда вошли в помещение — сработала сигнализация и пискляво завыл ревун. Еще один удар и пластиковая коробка централи сигнализации уже валялась никому ненужным хламом. На удивление магазин до нашего визита остался нетронутым. Быстро набивая захваченные с собой вещмешки куревом, банками консервов и бутылками спиртного, двое человек уже бежали к пролому в стене ЗПУ. Чтобы освободить нашу тару для очередной ходки. После десятой «смены караула» неожиданно появились человек десять мужиков в штатском, двое из них были вооружены автоматами. Началась перебранка, так как эти товарищи заявили свои права на содержимое этого магазина ибо он находится на их территории. Не найдя компромисса мародеры начали бить из автоматов, которых оказалось больше, чем мы увидели. На звуки перестрелки подскочили к нам на выручку еще десять человек наших сослуживцев со стволами. Бандюки потеряли троих и поспешили ретироваться. После этого здание военкомата несколько раз по ночам обстреливали из автоматического оружия. Пришлось своими силами выставлять засаду в доме через дорогу. Солдаты оборудовали в угловой квартире лежку и посменно там дежурили. Через двое суток бойцы выследили базу мародеров. Совместно с ментами их накрыли, что называется «тепленькими». Там был весь «бомонд» проспекта Победы — нарики, бывшие зэки. Милиция долго с ними не чикалась — когда бандюки оказали сопротивление, тупо закидали гранатами, а оставшихся в живых поставили к стенке.

Прошел мимо выгородки дежурного по военкомату. Там, при свете керосиновой лампы, сидя за столом, спала Ямпринцева. Не стал ее будить, скинул бушлат и укрыл. Намаялась девчонка за день. Хоть и стерва изрядная, но я вообще-то не злопамятный, просто злой и память хорошая. Поднялся по ступенькам, откинул оббитую жестью дверь и очутился во дворе.

Достал очередную сигарету «L amp;M», как мы эту марку в шутку называли — «Леонид Макарович», от инициалов первого президента Незалежной Украины Л.М. Кравчука. Подкурил от сорокакопеешной зажигалки, с наслаждением затянулся, выпустил дым и посмотрел на то место, где была воронка от той бомбы, что собственноручно взрывал. Яму, которую твердо можно назвать котлованом, засыпали землей. Уже был вечер и довольно холодно. Возле того, что раньше называлось воротами, в шинели стоял солдат из аппарата усиления с автоматом. С севера и северо-востока доносилась канонада боев, что велись в пятидесяти километрах от Качинского и Мекензиевского УРов.

— Черт! — подумал я, — Уже четыре раза писал рапорт о переводе в действующую армию. А Петров и Гриценко (горвоенком) их рвут или не подписывают. Ну, ничего! Скоро мы сами будем действующей армией.

Тут увидел, что к солдату подошла фигура в бушлате и зимней шапке, но не обратил особого внимания. Стоял, продолжая курить. Сзади раздались шаги. Женский голос окликнул меня:

— Извините, а где я могу увидеть прапорщика Свешникова? — спросила фигура в бушлате.

— Ну, я прапорщик Свешников. А что случилось?

— Вова, это ты? Ну, наконец-то! — закричала фигура и бросилась мне на шею, начиная целовать в щеки.

— Стоп-стоп-стоп! Отставить! Девушка вы кто такая? — спросил я доставая из кармана фонарик. — Светка? Ты? Какими судьбами? Ну, что ж мы тут стоим, проходи.

Ну, а теперь я сгреб ее в объятья и кружил на руках. Это ведь та самая Света, у которой в подвале прятался при первой бомбежке. Мы зашли в подвал, от звука шагов Ямпринцева подняла голову, посмотрела на нас и опять положила голову на стол, поправив мой бушлат. Сейчас большинство наших уже спало. Взял ее за руку и повел к лестнице на первый этаж, чтобы никому не мешать. После случая с подрывом бомбы основной вход через крыльцо был разрушен и завален. Мы поднялись ко мне в кабинет, а точнее в то, что от него осталось. В туалете на первом этаже взял металлическую бочку, в которой хранился аварийный запас воды и на случай пожара, но сейчас она была уже пустой. Принес ее в кабинет. Перевернул ее верх дном, ножом вверху проделал дыру для дыма, а также прорезал дырку для подкладки дров и вторую в качестве поддувала. Уже было темно. И в целях светомаскировки огонь было запрещено разводить, но Света немного продрогла. Да и ужин нужно было подогреть. Снова спустился в подвал взял флягу со спиртом, который удалось раздобыть у медиков. Две кружки, заварку, чай, хлеб, пластиковую бутылку с водой, две шинели, плащ-накидку и три консервы с тушенкой. Я-то вообще-то не пью, но тут такое дело.

Светлана немного согрелась, сидя на мешках с песком, что валялись здесь в избытке, возле печки. Топил обломками мебели. Открыв ножом консервы, поставил их на нашу импровизированную печку, чтобы подогреть. А сам тем временем налил по чуть-чуть спирта в кружки и разбавил его пополам с водой.