Наблюдатель. Сказка про деньги - Андрей Овсянников Страница 22

Город был заполнен тишиной. Не той звонкой и торжественной тишиной, которая, словно эхо от поступи великих полководцев, разносится по залам и галереям замков, а затхлой и тягучей, которая вперемешку с пылью и трухой заполняет брошенные амбары, где преют остатки зерна и гадят крысы.

О былом величии столицы некогда огромной страны (а вернее сказать, территории…) напоминали лишь десятки тысяч высотных ульев-термитников, в которых когда-то жили миллионы HS. По широким проспектам ветер лениво ворочал горы мусора, а всего пять минут назад здесь неслись кортежи из повозок с мигалками, буквально разбрасывая в стороны и вдавливая в стены домов то самое население, которое умудрилось выбрать себе тех самых слуг, сидевших в повозках.

Когда-то город был паразитом на теле огромной страны. Вернее, симбиозом наиболее отвратительных вирусов-паразитов и создаваемых ими таких же отвратительных построек.

Но город все еще оставался обитаемым. В нем проживало несколько сотен исключительных ашесов, не представлявших себе существование без поклонников, внимания и, конечно же, электората. Но главное – не способных ни на что в нормальном обществе, где каждый приносит хоть какую-то пользу.

Хозяин города тускло взирал на свои владения выцветшим взглядом с потрепанного и грязного баннера на стене высотки. Этот баннер регулярно перемещался с одного строения на другое, по мере того как сотни избранных ашесов, окончательно загадив одно здание, перебирались в другое. Запасов воды и продовольствия было предостаточно. Поэтому сгусток «звездных тварей» мог кочевать из одного здания в другое, не заботясь об уборке и ремонте, пока не загадит весь город…

Не желавшее восхищаться «звездным составом», а потому неблагодарное и никчемное население покинуло город, невзирая на все уговоры и запреты власти. В конце концов армия, состоявшая в основном из простых HS, внятно и доходчиво разъяснила «слугам народа», что если хозяева хотят покинуть дом, то слугам никак не стоит запирать двери и как-либо препятствовать их исходу. В общем, ушли все, кроме самых одаренных и голосистых артистов, самых невероятных спортсменов, гениальных финансистов и, конечно же, политической элиты. Отныне они были призваны жить в полной гармонии своего эдема, будучи одновременно и звездами, и поклонниками.

Артисты ежедневно с шестнадцати до восемнадцати часов услаждали слух своих коллег и сожителей нотами, подвластными лишь мартовским кошкам, и юмором для редкостных жлобов. С восемнадцати до двадцати все восхищались невероятной игрой и достижениями спортсменов, а все остальное время сообщество, представлявшее собой электорат, должно было группироваться на отдельных участках улиц, изображая толпу, которую нужно разогнать перед проезжающей повозкой с мигалкой.

Проблем с размножением не было. Потому что «звездные дивы», способные еще хоть как-то привлечь внимание противоположного пола, предпочли покинуть город и переквалифицировались в доярок, свинарок, кухарок и прочих колхозниц. Роль женского пола с огромным удовольствием исполняли мастера разговорного жанра, телеведущие и прочие певцы, равно как и некоторые политики.

Так они и жили…

А вдалеке от городов строились деревни, готовились запасы, справлялись свадьбы и рождались дети.

Как-то вечером они увидели на небосводе пронзительно яркую, но словно застревающую в чем-то вязком и тягучем молнию. Она как будто продиралась через невидимое препятствие. Затем полыхнуло зарево, и под ногами задрожала земля. Через час ночной небосвод окрасился фейерверком – словно огненный дождь, где-то вдалеке падали звезды с полосками раскаленного шлейфа, неся смерть и разрушение. Гигантский траурный звездно-полосатый флаг накрывал остатки великой империи. Небо затянуло тяжелым серым покрывалом…

Через год облака рассеялись, выглянуло солнце. Выглянуло совершенно обыденно, как будто приходило вчера и позавчера. Будто не было года тьмы и отчаяния. Да и что такое год для солнца – еще сто лет, а может, всего полчаса. Кто знает?

* * *

В мягких лучах света и тишины загадочно искрился Маленький Водный мир, и узорчатые тени, словно живые существа, разбегались по стенам и потолку детской комнаты. Собственно, этот мир не казался таким уж маленьким и тихим его холодным и скользким обитателям. Поиск корма, его поедание и переваривание занимало все их время, свободное от спаривания и сна. Так что их жизнь была полна событий и казалась им настолько стремительной, что времени на пустое любопытство просто не оставалось. Они не имели ни малейшего представления о том, что в любой момент кажущаяся незыблемость их мирка может разбиться вдребезги из-за одного неловкого движения обитателей Внешнего мира. А также о том, что огромный Внешний мир за стеклом, с миллиардами других обитателей, подобно крупинкам сахарного песка в вагонах грузового состава, несется навстречу крушению поезда или в печь кондитерской фабрики. И только одна пучеглазая Рыбина часто подплывала к невидимым границам своего крошечного мирка и подолгу, словно в окно, рассматривала мир иной, простирающийся по ту сторону водного пространства.

Там жили странные гигантские создания, совершенно не похожие на нее. Их появление рядом с аквариумом она всякий раз ощущала каждой чешуйкой, потому что от тяжелой поступи их удивительно длинных средств передвижения начиналась вибрация всей водной обители. Временами ей казалось, что и она раньше жила среди них.