Фулгрим. Образы предательства - Грэм Макнилл Страница 22

Наконец впереди открылся клочок темного неба, пересекаемый трассами снарядов, и замаячил узкий выход. Оставалось надеяться, что петлявший проход привел их к Храму. Туннель окончательно сузился, и Юлию пришлось поработать силовым кулаком, а потом ещё поднажать плечом брони, чтобы вырваться наружу.

Первый Капитан оказался в конце широкой долины с розовыми коралловыми стенами; напротив его возвышался чудовищных размеров Храм, чья раздвоенная, перекрученная верхушка пронзала облака. На всем пути до здания торчали плотным строем сотни визжащих, острых коралловых шипов, загнутых внутрь. Из-за них долина напоминала зубастую пасть.

Стаи летучих лаэран вились у зубцов Храма, а в центре долины… Да. В центре долины возвышалась прекрасная и могущественная фигура Примарха, прокладывающего себе дорогу мощными взмахами своего золотого меча, Огненного Клинка. Крылатый шлем Фулгрима сиял в ночи, и Юлия охватила невыносимая гордость за своего вождя. Тяжелые мечи Гвардейцев Феникса прикрывали Фулгрима с боков, их длинные алебарды удерживали ксеносов на расстоянии, и вместе с Примархов они неуклонно приближались к Храму. Рядом с ними шагал огромный Десантник, брат Фестис, высоко державший огромный штандарт Легиона Детей Императора. Орел на вершине знамени сиял белым золотом в свете луны Лаэра, и пурпурная ткань трепетала на ветру подобно шелку. Опытным глазом Юлий тут же увидел, что Примарху грозит страшная опасность, и закричал:

— Воины Первой, к Фениксу!

ПОВЕЛИТЕЛЬ ДЕТЕЙ ИМПЕРАТОРА КРУШИЛ ВРАГОВ мощными ударами меча, и каждый грозный взмах уносил жизнь ксеноса. Никто не мог встать на его пути и остаться в живых. Он явился в бой, когда предательские мысли о провале начали появляться в умах даже самых преданных воинов.

Гвардейцы Феникса геройски сражались подле него, их золоченые клинки рассекали любого, кому удавалось уйти от разящих алебард. Храбрый Фестис гордо нес Знамя Легиона, убивая всех, рискнувших подойти на длину его меча. Лаэране гибли десятками вокруг островка, в центре которого возвышался величавый Фулгрим, и к разрубленным тварям добавлялись те, кого сразил меткий огонь болтеров.

Странный розоватый туман тем временем расползался по «зубастой» долине, завиваясь у ног Астартес, распространяя мерзкую вонь. Визг башен-раковин смешивался с воплями ксеносов, и Фулгрим в какой-то миг подумал, что не припомнит столь необычного поля боя.

Никогда прежде ему не встречалась столь безумная мешанина звуков и красок, служивших неясной, но какой-то определенной цели. Громадный Храм явно был центром творящегося безумия — из впадин в его стенах, отдаленно схожих с окнами, раздавался самый громкий визг, и оттуда же вытекали клубы розового тумана. Лишь три сотни метров осталось пройти Фулгриму до подножия Храма, но без подкрепления оно было все равно, что в трех сотнях световых лет.

Тяжелая, неприятная мысль закралась в разум Примарха в миг, когда он рассек от головы до основания хвоста ещё одного лаэранца. Что, если они оказались в этой жуткой долине не по своей воле? Да, конечная цель атаки — захват Храма, но хорошо ли продумана высадка? Розовый коралл стен и изогнутые зубья шипов напомнили Фулгриму о растениях, виденных им в диких болотах Двадцать Восемь-Два. Они питались огромными жужжащими насекомыми, привлекая их своим чудным запахом. Жертва садилась на лист, и он тут же сворачивался, обрекая её на прижизненное переваривание и поглощение.

Лишь только воины, прибывшие на «Огненной Птице», бились сейчас рядом с ним, и, несмотря на все их мужество, они неминуемо полягут один за другим. Исход этой схватки, похоже, предрешен.

Не отчаиваясь, Фулгрим принялся быстро оглядываться, отыскивая знаки, указывающие на приближение подмоги. И тут же, не удержавшись от восторга, вскинул над головой руку со сжатым кулаком — он увидел Юлия Каэсорона и Десантников Первой Роты, пробивающихся к нему сквозь ряды извивающихся и вопящих лаэранских воинов.

Терминаторский доспех и правда наделял бойца силой и мощью танка. Хотя Примарху в свое время не пришелся по вкусу совсем не элегантный дизайн брони, сейчас он чуть не прыгал от радости.

— Узрите же мощь Первых! — кричал Фулгрим. — Вперед, братья, давите их!

Брат Фестис рванулся вперед, держа Знамя Легиона в одной руке и прорубая себе путь мечом, зажатым в другой. Фулгрим поспешил за ним, защищая фланг своего верного знаменосца, а Гвардейцы Феникса тем временем собирались под трепещущей Аквилой.

— За Финикийцем! — не переставал командовать Юлий, и Фулгрим в пылу боя рассмеялся от избытка чувств, наполнивших его при виде великолепных Терминаторов и их непревзойденной мощи, обрушившейся на лаэран. Фабиус говорил, что ксеносы «химически улучшали себя, стремясь к совершенству»? Чушь, они — всего лишь жалкие твари, бледная тень идеала, воплощенного в его Легионе!..

…Визжащий лаэранин взмахнул своим ятаганом снизу вверх. Лезвие на удивление легко скользнуло через наплечник, и его кончик оставил след на золотом шлеме. Примарх испустил крик, скорее от удивления, чем от боли, и тут же раскроил противнику череп.

Фулгрим заставил себя сосредоточиться на битве и не думать о ждущих его почестях и славе. Тем временем все больше Астартес входили в долину, небольшими отрядами вылезая из проходов в толще атолла. Примарх несколько разозлился их опозданию — ведь его план предусматривал, что все они разом соберутся перед Храмом и нанесут удар, от которого рухнет любая оборона! Видимо, где-то появились проблемы, и большинство воинов Легиона задерживались с прибытием. Нежданная мысль о том, что они, быть может, не придут вообще никогда, окончательно спустила Фулгрима с небес на землю. Порыв восторга прошел, и Примарх заметно помрачнел.

Пока долина наполнялась Детьми Императора, Фулгрим и Знамя Легиона все глубже вгрызались в бурлящие ряды лаэран, и Храм был от них уже на расстоянии руки. Тут же словно из ниоткуда вылетели струи зеленого огня, и Примарх резко отпрыгнул в сторону. Он ощутил жар вражеского пламени в тех местах, где выстрелы пробили броню, но, отбросив мысли о боли, вновь повернулся к Храму. Тем временем Гвардейцы Феникса уже изрубили на куски покушавшегося на него ксеноса.

— Знамя падает! — раздался чей-то истошный крик, и Фулгрим увидел брата Фестиса, рухнувшего на колени и превратившегося в огненную статую, пожираемую зеленым пламенем. Знамя выпало из его мертвых рук, и шелк горел в тех местах, где его коснулись лучи энергии.

Фулгрим рванулся вперед и подхватил Знамя прежде, чем оно коснулось земли. Он высоко вознес его над собой, так, чтобы весь Легион мог видеть символ своего величия. Пламя, прошедшееся по полотну, в своем безумии почти полностью уничтожило труд сотни безымянных женщин, соткавших его для прекрасного Примарха Третьего Легиона.

Когти Аквилы, геральдический знак Фулгрима, сгинули в огне, и Примарх ощутил, как впадает в ярость от столь страшного оскорбления его чести. Обгорелые клочки ткани сыпались на плечи Фулгрима, но Орёл на вершине знамени остался невредимым, словно некая великая сила защитила его от пламени.

— Орёл все ещё парит! — вскричал Примарх. — Аквила не сгинет никогда!