Губитель максаров - Николай Чадович Страница 22

Благодаря свежим лошадям шансы Рагны и Окша на победу в этой сумасшедшей гонке казались более предпочтительными. Единственное, на что могли надеяться преследователи, так это только на свою удачу – например, на засечку одной из лошадей. И тем не менее довольно скоро выяснилось, что расстояние между отрядом Генобры и беглецами мало-помалу сокращается. Причины столь огорчительного положения дел были очевидны – отсутствие у Окша всякого опыта верховой езды да немалый груз, отягощавший вьючную лошадь.

Рагна, легко ориентировавшаяся в самых разных ситуациях, быстро нашла выход – как всегда, несколько спорный, если не сказать больше.

– Скачи прямо! – Она сунула Окшу повод вьючной лошади. – А я попробую податься в сторону. Мамаша, конечно же, увяжется за мной, а кроме нее тут опасаться некого. Ты уж постарайся постоять за себя, максар недоделанный.

– А как же мы потом встретимся? – За искренность своих слов Окш поручиться не мог: чересчур шустрая и самонадеянная девчонка успела изрядно ему надоесть.

– Встретимся… – ответила она неопределенно. – Ты пока занимайся клинком. Денег на первое время должно хватить. А когда будет нужно, я сама тебя найду.

– Как знаешь…

Рагна что есть силы стеганула своего коня, Окш последовал ее примеру, и их сразу отнесло друг от друга, как две щепки, угодившие в стремительный горный поток.

На первых порах расчеты девчонки оправдались – Генобра с большей частью отряда повернула за ней, а за Окшем увязались всего пять или шесть всадников. В благополучном для себя исходе погони они не сомневались – опытному взгляду даже издали было ясно, сколь никудышным наездником является Окш.

Впрочем, он и не собирался тягаться с прислужниками Генобры в скачке. Все должны были решить совсем другие козыри, целая колода которых, фигурально говоря, таилась в рукаве Окша.

Дождавшись, когда Рагна и ее преследователи скроются за горизонтом, он стал понемногу придерживать свою лошадь, чья морда уже успела покрыться клочьями пены. Прислужники Генобры, растянувшиеся полукольцом, настигали его. Некоторые уже приготовили к броску свитые из конского волоса арканы. Внешне все они были людьми, правда, выходцами из каких-то чужедальных краев – сухощавые, одинаково смуглые, безбородые, с тонкими удлиненными чертами лица.

Их главарь, в отличие от земляков, одетый в стальной панцирь с золотой насечкой, что-то повелительно крикнул. Слова были непонятными, но Окш уловил их смысл еще до того, как главарь открыл рот. Ему, Окшу, в категорической форме предлагали сдаться, в противном случае угрожая всеми мыслимыми и немыслимыми карами.

Окш, разворачивая скакуна, чересчур резко натянул поводья и едва не вывалился из седла. Вьючная лошадь, отпущенная на волю, продолжала скакать по прямой, и двое воинов погнались за нею.

Непосредственно перед Окшем оказалось сразу четверо противников. Держать под мысленным контролем столько человек сразу ему до сей поры не приходилось, но за исход предстоящей схватки он совсем не беспокоился. Сейчас он ощущал себя волком, которого собираются затравить несколько глупых сявок, даже не представляющих себе, какие жестокие раны способны наносить настоящие волчьи клыки.

Один из воинов попытался набросить на Окша аркан, но под добродушный смех товарищей сам запутался в нем. Судя по всему, прислужники Генобры находились в прекрасном расположении духа. Погоня (бесплатное приложение к долгому и утомительному переходу) наконец-то закончилась, а впереди их ожидало обильное угощение и сладкий сон на конских попонах. Оставалось неясным только одно – что делать с мальчишкой, ведь никаких конкретных указаний насчет него от Генобры не поступало.

Короче, мнения воинов о дальнейшей судьбе Окша в корне разнились. Предложения были следующими: доставить на аркане в замок; изнасиловать, обобрать и отпустить восвояси; изнасиловать и зарубить; просто зарубить без всякого лишнего выпендрежа.

«Зарубить, зарубить», – коварно посоветовал им Окш. Главарь немедленно согласился с такой мыслью, хотя раньше настаивал на гуманном изнасиловании.

Проведение экзекуции было поручено самому молодому из воинов, которому полагалось почаще тренировать руку. Выхватив из ножен длинный узкий меч, он уже тронул коня шпорами, но в этот момент его взгляд упал на шею главаря, где между шлемом и кованым воротником панциря оставалась узкая полоска незащищенного тела. Соблазн был так велик, что он даже не пытался его превозмочь. Меч легко рассек хребет между третьим и четвертым позвонками, однако застрял в костях черепа – сказалась все-таки недостаточная твердость руки.

Как говорится, лиха беда начало. Следующего воина (как понял Окш, приходившегося погибшему главарю родственником) долго склонять к насилию не пришлось. Он так разделал мечом молодого подлеца, ошеломленного своим необъяснимым злодейством, что в том даже человека нельзя было признать – куча мяса и ничего больше.

Тут как раз подоспел и четвертый воин, успевший выпутаться из аркана. Ловко сдернув победителя с седла, он хладнокровно прирезал его кривым ножом, как до этого привык резать в родной степи баранов.

Метателя аркана в единый миг изрубили те двое воинов, которые участвовали в погоне за вьючной лошадью, зато между собой они сражались чересчур долго – сначала сломали копья, потом мечи (успев до этого искалечить лошадей), после чего битый час катались по земле, неумело проводя удушающие приемы, и в конце концов, окончательно истратив силы, замерли в объятиях друг друга, словно противоестественные любовники.

Не опасаясь больше погони, Окш привязал повод вьючной лошади к своему седлу, прихватил меч, ранее принадлежавший главарю (очень уж богато была украшена его рукоять), и направился в ту сторону, где, по его пониманию, должна была находиться Страна жестянщиков.

Все случившееся его очень позабавило, даже собственные неприятности отступили на задний план. К прислужникам Генобры Окш никакой жалости не испытывал и счета погубленным человеческим жизням (где под номером один значился незадачливый соглядатай) не вел, ведь для максара это была такая же глупость, как для человека – считать проглоченные куски. Уж если зубы прорезались, то впереди этих кусков будет немало…

Когда человек, посланный в далекий рудничный поселок для проверки какого-то вздорного слуха, не вернулся, Хавр вначале не придал этому событию никакого значения. В тех краях на дорогах было неспокойно. Свои собственные разбойники пошаливали, да и банды мрызлов наведывались – как-никак до границы с Чернодольем было рукой подать. Однако второго разведчика он все же послал – у хорошего охотника в ловчей сети не должно быть ни единой прорехи.

Этот второй вернулся с полдороги. За ним на телеге везли пропавшего соглядатая. Правил телегой сын старосты того самого рудничного поселка, где, как поговаривали, объявился необычайно удачливый и дерзкий игрок в кости.

Соглядатай был худ, грязен, небрит, однако невредим. Вот только он почему-то не умел ни ходить, ни говорить, ни самостоятельно питаться, ни проситься по нужде. Рефлексы у него были как у новорожденного ребенка.