Владивосток – Порт-Артур - Александр Чернов Страница 22

– Хочешь выиграть время?

– Естественно. Для нас с тобой.

– Ты думаешь, что эти игры дядюшки могут привести нас к общеевропейской войне?

– Я думаю, что мы обязаны к ней готовиться. Поскольку кроме определенных кругов в Лондоне того же самого жаждут и некоторые деятели в Нью-Йорке и Вашингтоне. И в Париже, понятно… Или ты думаешь, что только англичане считают Германию самым опасным конкурентом и жаждут ее падения?

Насчет показного миролюбия янки после испанского эпизода не стоит обольщаться. И разве Рузвельт не стращал тебя на случай вступления Германии в дело против Японии на моей стороне? Рассчитывать на немецкую колонию там тебе тоже не стоит. Если дело дойдет до открытого столкновения, решать будут не они. И не твой друг Тео, сумевший даже твоего брата Генриха очаровать.

Да, у этого субъекта бульдожья хватка и стальная мошонка. Но думать, что в Штатах главные решения принимает один человек, – опаснейшее заблуждение. Главное тут то, что интересы американского капитала сегодня уже не находятся в предельно жестком конфликте с капиталом английским, в отличие от твоего. И на будущее только немцы могут быть им опасными конкурентами, особенно в случае всемирного торжества «открытых дверей».

На Уолл-стрит все это прекрасно понимают. А твои бизнесмены продолжают тем временем вкладываться в американскую экономику! Разве они не догадываются, что сами собственными руками пилят сук, на котором сидят? Вместе с тобой, кстати… И хотя ничего иного кроме мира нам, нашим, да и всем прочим народам лично я не желал и не желаю, увы, Si vis pacem, para bellum ^[6]. Так что ты хотел мне показать? Пока мы оба еще все вполне понимаем…

– Вот, Ники. Прочти это. Я хотел бы предложить тебе скрепить наши договоренности формальным документом, который можно положить в основу наших будущих планов.

С этими словами Вильгельм извлек из кармана слегка помятый листок гербовой бумаги и протянул царю. Николай внимательно углубился в чтение. И хотя очередное потрясение было велико, на его лице не дрогнул ни один мускул. В конце концов, этого следовало ожидать. Перед ним лежал текст, общие идеи и отдельные тезисы которого ему изложил Банщиков, рассказывая о грустной истории Бьеркского договора.

«Кузен не желает знать, что за союз с нами надо платить справедливую цену? Ну, так мы ее тебе озвучим…»

– Вилли, я не смогу подписать такое…

– Но почему? Мы же вполне поняли друг друга. Или я ошибся?

– Нет. Во мне ты не ошибся. Но в этом документе есть ряд моментов… Они, скорее, принесут нам больше проблем, нежели пользы. И, кроме того, это ограничение срока его действия… Мне вообще не хочется обдумывать и тем более заключать краткосрочные договоры. Или ты мне не доверяешь?

– Что ты, Ники! Причем здесь…

– При том, что тогда, друг мой, срок действия нашего формального договора нужно сделать как минимум в пять лет. А лучше – в семь или десять. Мы должны действовать в стабильных условиях. Кроме того, конвенция между нами должна учитывать и различные возмущающие обстоятельства. Например, недавно я получил вполне достоверную информацию о готовящемся на меня покушении. Кстати, гнезда эти так называемые социалисты-революционеры свили в Лондоне и Париже. Кроме того, вот этот пункт… про ограничение зоны действия договора Европой. Вилли, если ты хочешь, чтобы я имел возможность поддержать тебя всеми силами там, где это действительно сразу ударит по Британии, то это Азия. Скажи, ты ведь сам дописал этот пункт? В черновике Бюлова его не было?

– Но… откуда ты знаешь?!

– Я просто подумал, что старина Бернгард, пекущийся об интересах Германии, как наседка о своих яйцах, этого написать не смог бы.

– То есть… я о них не пекусь?! Ну, дорогой кузен, должен признать, что ты сразил меня наповал. Похоже, что ты больше германский император, чем я!

– Прекрати бравировать, Вилли. Вопрос не шуточный. Я прекрасно понимаю, что ты хотел бы избежать или оттянуть то, что не доставляет тебе особого удовольствия. А именно – перспективу российского продвижения через разбитую моей армией Османскую империю к британским владениям на Ближнем Востоке. Но не обольщайся: мусульмане-сунниты арабского мира от нас не менее отличаются, чем все буддисты и синтоисты Дальнего Востока, вместе взятые. И тебе вовсе не стоит их идеализировать. Тем более – султана Гамида, хитрого лицемера и кровавого деспота, третирующего половину населения его империи. Года не проходит, чтобы османы не устраивали резню греков, ассирийцев, армян, болгар или македонцев!

Сняв для России вопрос проливов, остановив поползновения Вены к Мраморному морю и предоставив мне право решить судьбу Турции, ты приобретешь для Германии в союзе со мной треть мира! И Париж. А он, как ты помнишь, стоит даже мессы. Черноморские проливы должны быть российскими, а славяне Балкан и армяне раз и навсегда вызволены из-под османского гнета. Со своей стороны, я с радостью гарантирую вполне комфортное приложение в этом регионе любых германских капиталов в общем и для компании по прокладке Багдадской дороги в частности.

Полагаю, эти инвестиции в итоге окажутся для немцев куда более выгодными, чем вкачивание их денег в Северную Америку. Извини за откровенность: вложения в экономику главного мирового конкурента собственной страны в погоне за сиюминутной прибылью, на мой сторонний взгляд, попахивают национальным предательством. Хотя, конечно, не все твои банкиры – немцы…

А когда мои армии разобьют турок и выйдут к Синаю, а потом возьмут Суэц, вышвырнув оттуда англичан, я гарантирую тебе половину акций Канала. Будем владеть им вместе, что исключит любые недоразумения между нашими империями по этому поводу на будущее. И ты же останешься в большей выгоде, поскольку беспошлинно его будут проходить лишь русские и немецкие суда, а у тебя их банально больше.

И согласись, разве память моего деда не требует возврата Мальты под российский скипетр? Кроме того, уж коли я «адмирал Тихого океана», как ты сам выразился в свое время, то разве Россия не должна иметь определенные виды на некоторые территории в этом самом океане и на морском пути к нему, хотя бы для устройства баз для бункеровки и обслуживания кораблей и судов? Мне совестно от того, что Баллину приходится решать мои проблемы. Или я не прав в чем-то? – Николай подмигнул слегка обалдевшему кузену, не ожидавшему нарваться ни на такую проницательность царя, ни на такой цинизм. – Сейчас ты мне скажешь по поводу твоего «в Европе», что это все мои необоснованные домыслы и страхи. И ты надеялся этим лишь исключить трения с самураями и янки.

– Но, Ники, это действительно так! На Тихом океане бритты в одиночку не смогут…

– Разве ты веришь, что в случае, если дело дойдет до большой войны, японцы и американцы поддержат нас? Или хотя бы останутся нейтральными?

– Вряд ли, конечно. С американцами я еще все-таки попробую поиграть, но япошки? Тут даже их союз с Лондоном – не главное. Они повязаны английскими и американскими кредитами почти насмерть. Как… – Вильгельм неожиданно осекся, поняв, что сболтнул лишнее. Коньяк начал действовать…