Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 7 - Семён Афанасьев Страница 22

— Масахиро Асада, именем закона прошу вас прекратить бессмысленное сопротивление!

— Вы сейчас пошутили?! Мне надо было опустить руки и дать преступникам себя прибить?! — блондин нервно покосился на тела на асфальте.

— Во-первых, прошу прощения, я неправильно выразился. Поскольку вам уже ничего непосредственно не угрожает, взываю к вашему благоразумию! Остановитесь и не двигайтесь!

— А вы вообще, для начала, кто? И чего от меня хотите?

— Полиция! И это во-вторых! Для начала, не пытаетесь представить дело так, как будто не являетесь подозреваемым! — напор, только напор.

Пусть пацан нервничает со старта: когда человек испуган, аналитика блокируется на уровне физиологии. Знает любой начинающий шахматист.

А когда у человека мозги не работают (только кипят эмоции), лепить из него нужную форму во много раз легче.

— С чего это я подозреваемый?

О, уже хорошо. Давай, давай, давай.

— Вы что, вообще не понимаете, что делаете?! — вопросом на вопрос, побольше удивления на лице. И для зевак вокруг, и на всякий случай. — Или вы принципиально не слышите того, что у вас за спиной происходит? — пусть задумается, что имелось ввиду.

Кстати, команда через громкоговоритель подавалась не просто так. По местным законам, уже это имеет статус предупреждения.

— К происходящему за спиной в такие моменты не прислушиваюсь. Машина у вас частная, сами вы не в форме! И какое же из направлений закона, — здесь пацан неожиданно подпустил издевательского тона в голос, — вы сейчас представляете? Прокуратуру или суд?

Что-то его эмоции рулят куда-то не туда. Откуда этот насмешливый тон? Хорошая актёрская игра или реальная чистая монета?

Чёрт. Да даже если и игра, это всё равно не нужный сейчас психоз от страха. Ладно, работаем дальше.

— Восьмое бюро токийской полиции, — а вот здесь будет уместно активировать своё здешнее айди.

Он добросовестно два раза попытался, но тут же мысленно выругался: глушилка подавила абсолютно ВСЁ, что относится к нейро-технике. Без исключений.

Местная версия виртуального жетона ещё пару минут тоже будет недоступной — потому что включается, в том числе, на индивидуальную биометрию хозяина, а в частности — на личный нейро-профиль.

Гарантирует невозможность подделки, чёрт их дери. Да и генерация голограммы, наверное, идёт по части связи, бог их поймёт, этих инженеров (а связи пока нет, как нет и доступа к нейро-профилю).

— Временное неудобство, пока всё заблокировано, — абсолютно искренне пояснил он пацану и полез в карман за пластиком. — Пару минут придётся подождать. Вот удостоверение в твёрдой копии.

— Ага. А почему вообще не листок из принтера с тем же успехом? — насмешливо фыркнул старшеклассник, не делая даже намёка на шаг вперёд или иное законопослушное движение, чтоб взглянуть на документ вблизи. — В наше время бумага не канает, по крайней мере, в Японии. Вы меня извините, но пока ваша принадлежность к полиции кроме ваших же слов ничем пока не подтверждается! Лучше сами стойте на месте! Прошу считать это моим встречным официальным предупреждением!

Да ну. Ха-ха. Впрочем, свидетелей из числа местных жителей уже хватает, хотя бы и на противоположном тротуаре.

Пацан что, психует, но действует строго в рамках шаблона законопослушности? Играет на публику машинально? Зачем? Получается, у него могут быть какие-то козыри в рукавах?

Или всё намного проще, банальная и отработанная до автоматизма модель поведения на людях? Ну не может он так владеть собой, уже давно пора начинать нервничать. Не робот же он.

А что, стандартная универсальная заготовка очень может иметь место. Как сказал кто-то из здешних коллег пацана, тоже якудза: "Видимость закона должна соблюдаться всегда, ОСОБЕННО если закон жёстко нарушается".

Если же ещё учесть поправку на классическую японскую вежливость в местном этикете, то вполне вероятно.

— Это не бумага, — внешне спокойно покачал головой хань. — Это пластик. Подойди поближе, взгляни. — Он сделал шаг вперёд, как будто машинально.

На ты, только на ты. Концентратор у щенка отрублен, сам он только что избежал серьёзной опасности. Адреналин должен зашкаливать на чистой физиологии — хотя бы и потому, что нейрокоррекция не работает. Очень резко перестала работать, точнее; а инерционности процессов никто не отменял.

Асада-младший отзеркалил его движение, отшагивая назад:

— На сегодняшних принтерах вон, уже сердце и спинной мозг печатают! Живым людям, вместо протезов! Откройте "Медицинский вестник Японии".

— И что?

— Вы думаете, печать по пластику технологически намного сложнее будет? — школьник как-будто развеселился, презрительно скривившись и оглядываясь по сторонам, словно оценивая обстановку. — А я лично знаю типа, который снаряжение для глубоководных работ на принтере печатает! Так что пардон. Голые слова вместо доказательств не пойдут. Не вынуждайте и вы меня! Стойте на месте! Эй, гайдзины, вы что, не слышите коренного жителя?

Вот это поворот. И не хочешь, но поневоле задумаешься. Так, а и в самом деле, что может стоять за его позицией?

Неужели… ЧЁРТ! Да это тот же приём! Он же тоже пытается в ответ отключить уже наши мозги, тоже опасением и страхом! Вот тварь!

Патрульные, с любопытством наблюдая за происходящим со стороны, дисциплинированно ждали приезда то ли собственного начальства, то ли кого ещё. Во всяком случае у них принадлежность обеих машин к восьмёрке сомнений явно не вызывала. Они по-любому не будут вмешиваться.

С другой стороны, у японцев скорее всего вдобавок сработало оповещение внутреннего нейро-интерфейса при появлении коллег с более высоким приоритетом — но это тоже будут только слова, если патрульные бросятся подтверждать пацану ведомственную принадлежность борцов с терроризмом.

Слова и пластик, который, справедливости ради, в суде очень легко оспаривается.