Нефрит. Огонь. Золото - Джун Ч. Л. Тан Страница 22

АН

Через три дня мы прибываем в Бэйшоу. Только вот вместо того чтобы воспользоваться тайным входом во дворец или в какой-нибудь храм Дийе, в открытую скачем по улицам. А он еще настаивал, что нельзя привлекать к себе внимание! Однако я рада возможности посмотреть столицу. Даже не мечтала когда-нибудь здесь оказаться.

Бэйшоу – город более яркий и ослепительный, чем рисовалось мне в воображении. И очень-очень богатый. Я стараюсь не пялиться на аккуратные, вымощенные булыжником улицы, такие чистые, что практически сияют. На каждом углу виднеются величественные скульптурные фонтаны и другие водные сооружения, некоторые размером с торговую лавку. Тут и там возвышаются позолоченные храмы, на карнизах и крышах которых установлены приносящие удачу каменные животные и фигурки разных богов, окрашенные в яркие сочно-зеленые и красные оттенки с небесно-голубыми и золотисто-желтыми акцентами.

Между улицами и вдоль тротуаров разбросаны небольшие, тщательно ухоженные островки зелени с цветами и растениями. Богатство здесь повсюду, даже деревянные окна лавок украшены сложным узором из чередующихся округлых прямоугольных фигур и завитков.

А люди! Облаченные в дорогие шелковые одежды, такие яркие, каких я никогда в жизни не видела, они обескураживают. Никаких признаков бедности. Ни нищих, ни грязных уличных мальчишек, ни намека на ветхость ни в одном из зданий. Даже подавальщики в тавернах и чайных, мимо которых мы проезжаем, хорошо одеты.

Мне трудно справиться с обидой от осознания того, что все богатства Империи стекаются в столицу, в то время как другие города и деревни погрязли в нищете.

Мы спешиваемся в конце длинной, обсаженной деревьями дорожки, и я с открытым ртом таращусь на внушительное строение передо мной.

Прямо из земли вырастают массивные металлические ворота. Факелы обрамляют каменные стены высотой более пятидесяти футов, которые тянутся вверх и вширь, скрывая то, что находится с противоположной стороны. По бокам от больших ворот стоят два стражника, еще несколько маршируют по периметру.

К нам подходит охранник. Лейе незаметно вынимает что-то из рукава. Я замечаю бледно-нефритовую печать. Стражник тут же отвешивает низкий поклон.

– Молодой господин, чем могу служить вам?

«Молодой господин?» Почему дворцовая стража обращается к священнику так официально, словно он аристократ?

– Министр ожидает эту госпожу. Она его гостья. Проследи, чтобы всем сообщили, – произносит Лейе тоном высокородного человека.

Стражник щелкает каблуками, глядя на меня с гораздо большим почтением, вежливостью и даже некоторым любопытством, а затем открывает маленькую дверцу в одной из створок и бормочет кому-то несколько слов.

Огромные ворота распахиваются, но за ними нет ничего, кроме большого унылого двора, вымощенного булыжником, с еще одним рядом ворот и еще одной высокой стеной в противоположном конце. Другой стражник приветствует нас и ведет к новым воротам, повторяет весь ритуал своего предшественника, и створки открываются. За ними обнаруживается еще один страж, внутренний двор и очередные ворота.

В конце концов мы проходим через столько ворот, дворов и дорожек, что все они сливаются у меня в голове в один длинный коридор и один большой двор с редкими растениями. Мне ни за что не отыскать выход из этого лабиринта.

Лишь миновав пятый или шестой по счету двор, я наконец начинаю замечать истинное очарование дворца. Ухоженная красота Бэйшоу блекнет по сравнению с величием и великолепием здешней территории.

Скольжу глазами по ярко-алым и зеленым двускатным крышам, деревянным колоннам насыщенных винных оттенков, захватывающей дух резьбе на обшивке потолков, упиваясь видом используемого в декоре мерцающего золота. В какой-то момент, когда мы проходим открытое пространство между зданиями, я замечаю семиэтажную пагоду на берегу небольшого озера. Здесь даже озеро есть. Насколько же велико это место?

Наконец нам велят ждать в величественном зале, где по углам скромно стоят несколько слуг, не сводя глаз с какой-то далекой точки перед собой. На меня никто не смотрит. Хочется расспросить Лейе о дворце и министре Чжао Яне, но пустые выражения лиц слуг не вводят меня в заблуждение. Не сомневаюсь, что любой из них с радостью подслушает наш разговор. Отчего бы и нет? Я на их месте именно так и поступила бы.

Неожиданно открывается потайная дверца, и появляется миниатюрная девушка, одетая в белый рукун  ^[10], расшитый пионами. Как и у большинства жителей Ши, у нее светлая кожа. Покрывающий лицо слой жемчужной пудры заставляет кожу светиться. Ее щеки нарумянены, губы выкрашены в алый оттенок, который ей очень идет, а волосы заплетены в замысловатые косы и петли, украшенные разноцветными шелковыми цветами. Должно быть, такова столичная мода. Рядом с этой девушкой я чувствую себя абсолютной замарашкой.

Она склоняет голову.

– Добро пожаловать во Внешние дворы, госпожа. Меня зовут Линьси, я провожу вас в ваши покои.

– Я… я не… зови меня Ан, пожалуйста, – мямлю, мучительно сознавая, как жалко, должно быть, выгляжу. Я совершенно уверена, что и пахну не очень приятно.

Линьси любезно улыбается и снова кланяется.

– Прошу вас, госпожа Ан, следуйте за мной.

Я поворачиваюсь к Лейе, надеясь, что тот пойдет со мной. И пусть он не друг и не союзник, но после того, как мы некоторое время путешествовали вместе, все же могу считать его знакомым человеком. Однако он исчезает в коридоре, не сказав ни слова.

За неимением выбора я следую за Линьси в комнату, которая в три раза больше хижины Амы. Воздух благоухает свежими цветами. Солнечный свет мягко струится сквозь затянутые рисовой бумагой окна. Шторы из органзы насыщенных цветов – бирюза, пурпур и сапфир – драпируют арочную деревянную раму кровати с балдахином в виде двойной луны. На стенах висят прекрасные картины с яркими пейзажами, а на комодах и боковых столиках расставлены изящные позолоченные украшения. В одном углу стоит складная ширма, расписанная журавлями с красными гребнями и зеленым бамбуком. На нее наброшены шелковые халаты.